****
Сейчас все были потрясены. С холодком на сердце воображали состояние отставшего от спасительной станции товарища, наверно, испытывающего ужас, как перед неизбежной катастрофой у пассажира падающего самолета. На миг забыли неудобства – странное отсутствие тяготения, поднимающее вверх внутренности, и особенно головную боль – от изменения внутричерепного давления мозга, и проблемы со зрением.
Лева Ильин кинулся к посту управления, стремясь узнать что-нибудь, еще не осознавая трагедии. Это было невероятно, он не ожидал такого от всегда ироничного друга. В его груди как бы открылась рана, такого он не мог предположить, когда им вместе было весело.
В голосе туриста Михеева был невольный испуг, как будто потерял необходимого человека, хотя тот смеялся над ним.
– Ему конец?
Он вспомнил, как Гордеева снаряжали на выход в открытый космос – элемент туристической программы. Вталкивали в «дверь» просторного скафандра, такого же, в каком американские космонавты побывали на Марсе, – неуязвимого, как футбольный мяч, который могут терзать толчки, тяготение, космические лучи и еще черт знает что. Нечто герметичное и просторное, с жестким корпусом «кираса» и мягкими подвижными руками, правда, ограниченными, как будто сгибаешь туго накаченную автомобильную камеру, как верно сказано в описаниях. Сзади ранец жизнеобеспечения, на груди электронная панель управления с пультами включения радиосвязи, подкачки кислорода, датчиком поддержки давления, терморегулирования и выброса отходов.
– Туда бы еще бабу! – хихикнул Михеев. – Тогда можно жить!
Кто-то прыснул.
– А если будет чесаться нос?
Космонавт, работник станции, серьезно сказал:
– Перед лицом встроены чесалки. Это «вальсальва» – маленькая подушечка с двумя бугорками, упираешься, и можно чесать нос. Можно продуть и уши, когда меняется давление.
– А если будет давление на мозг? Голова заболит.
– А для этого есть вот эти штаны. Действуют как прибор для регулирования давления.
– Штаны его и спасут! – ерничал Михеев.
Кто-то встревоженно спросил:
– А вдруг улетит?
– Для этого есть спасательный фал и страховочные тросики, они крепкие. Вот если отцепить – ничто не поможет. В туристических скафандрах нет реактивных систем спасения – сопел, регулирующих возврат на станцию.
____
– Подождите! – сердито заорал командир корабля Марков. Его волевое лицо застыло в стоической растерянности, вызывая у туристов еще большую тревогу.
– Скафандр обладает долговременной автономной энергией, хватит на несколько дней. Будем думать, как помочь.
Но все знали, что помочь невозможно.
Михеев ужасался, и тихо радовался, что это не с ним. «Есть люди как бы завершенные, с непробиваемым оптимизмом», – злобно думал Лева, он все еще находился в тяжком недоумении. И видел его противное птичье лицо, похожее на распаренное, ушедшее в себя эгоистическое выражение лица утирающегося после парной.
Михеев не мог представить, как это – улететь без возврата. Сейчас он радостно торкался во все углы, ощущая радость от их надежности.
Американский турист Алекс тоже стал мрачным.
– We all take risks, like our astronauts who almost died on. Все мы рискуем, как наши космонавты, которые почти погибли на Марсе.
Михеев вдруг обозлился:
– Не было американцев на Марсе! Где их следы, их флаг? Ау! Нет их. Это выдумали в Голливуде с помощью спецэффектов.
