Скрючившегося на корме человека еще раз окатило не успевшей убраться с палубы водой. Камера, до этого крепко державшаяся на своем ремне, непостижимым образом сорвалась, весело подпрыгнула и, увлекаемая остатками потока, скользнула к далекому борту.
Тони выругался, отчаянно махнул ногой и успел-таки достать аппарат, кое-как прижав его к настилу.
Пронеслась шальная мысль о недопустимости утраты рабочего инструмента. Какое-то мгновение Хоук готов был даже броситься вслед за ним в океан – отдавать морскому богу уникальные кадры он не собирался.
Но до крайностей дело все же не дошло. Корабль окончательно выровнялся и Тони перехватил свой бесценный прибор рукой. Затем с трудом поднялся на ноги и осмотрелся.
Палуба качалась, вода рядом с авианосцем бурлила и волновалась, но что конкретно сейчас произошло, оператор так и не понял. Впрочем, слишком уж заморачиваться на этот счет он не собирался – информация об инциденте все равно должна была пройти через его группу. А сейчас требовалось зафиксировать странное природное явление…
Никакого явления больше не наблюдалось.
Тони внимательно посмотрел на камеру у себя в руках, на небо, снова на камеру…
Страшная черная клякса попросту отсутствовала.
– Я что, грибов объелся…
Мотнув головой, он тщательно проверил работоспособность аппарата, включил его и снова навел на палубу.
Как оказалось, очень вовремя.
Откуда-то из-за надстройки ввысь ударили фонтаны плазмы. Один, второй, третий…
Военный журналист прекрасно знал, как выглядит пуск гиперзвуковых ракет из русского зенитного комплекса. И сейчас, наблюдая за стремительно исчезавшими в небесах лоскутками пламени, успел искренне удивиться:
– Святое дерьмо, мы что, воюем?
Спустя мгновение его настиг удар звуковой волны. Тони выронил камеру, старательно зажал уши, а затем не менее старательно раскрыл рот, пытаясь хоть как-то спастись от грохота и выровнять давление на барабанные перепонки.
Думать о том, каково сейчас приходится находившимся возле пусковой установки людям, не хотелось. С другой стороны, не факт, что после такого купания на палубе вообще хоть кто-то остался.
– Какого черта здесь вообще происходит…
Совсем неподалеку раздался тяжелый металлический лязг и Хоук нашел в себе силы поднять голову.
– Твою же мать!
Других слов попросту не оставалось, а все остальное он делал уже на инстинктах. Схватить камеру и бежать, бежать отсюда…
За спиной у журналиста медленно раскрывались створки огромной шахты.
– Время развертывания – две минуты… пуск через десять секунд после открытия… время развертывания – две…
Тони успел. Успел добежать до ближайшего угла надстройки, успел плюхнуться на живот и даже успел взять в кадр полностью раскрытую шахту.
Пуск ракеты был плавным и неспешным. Раскрашенная в серо-белые полосы длинная сигара выскользнула из своего укрытия, на полсекунды замерла в раздумьях, а затем, все набирая и набирая скорость, ушла в небо.
Этого спрятавшийся позади какого-то металлического выступа оператор уже не увидел – он снова зажимал уши и отчаянно кашлял из-за накрывшего всю палубу густого едкого дыма.
Камера продолжала бесстрастно фиксировать кусок надстройки и заслонявший собой большую часть кадра мокрый ботинок.
