Он зашел по колено в воду и обмыл лицо, а когда начал выходить, буквально почувствовал спиной чей-то пристальный, внимательный взгляд. Джон резко обернулся и до боли в глазах стал вглядываться во мрак сгустившихся сумерек. Внезапно его охватил страх, но это был страх не за себя, не за свою жизнь, а за кого-то другого.
Само собой перед его глазами возникло ужасное видение: распахнутое настежь окно, в которое высунулась больше чем по пояс Джулия. Она указывает рукой на серое вечернее небо и что-то кричит. Из комнаты на подоконник, прилагая невероятные усилия, взбирается Унри. На узком подоконнике он теряет равновесие и, не найдя на что опереться, вываливается из окна. Джулия успевает схватить его за ногу, но влекомая тяжестью тела Унри, вместе с ним падает с высоты второго этажа на камни. Видение так же внезапно прекратилось, как и началось. Неведомая сила подтолкнула Джона и он побежал к дому.
На одном дыхании он взбежал по лестнице, подымающейся от берега к дому, побежал по выложенной плитами дорожке, виляющей между деревьями и кустами.
Вот и дверь. От сильного удара ногой она с шумом распахнулась настежь – это веранда. Следующая стеклянная дверь разлетелась вдребезги под натиском его тела. Большие и мелкие осколки стекла больно впились в плечи, руки и грудь Джона. Не чувствуя боли и усталости, отшвыривая со своего пути кресла и попадающуюся мебель, он ринулся на второй этаж.
– Ким, за мной! – уже на лестнице, крикнул Хорст, его голос прокатился эхом по дому.
Вот дверь, ведущая в комнату Унри, удар… И вот он внутри. В отчаянном прыжке он подскочил к окну и почти в последнюю секунду успел схватить крепкими руками уже падающих детей. Послышался треск рвущегося платья дочери.
– Ким, ко мне! – вложив всю силу в голос, закричал Джон, заглушив визг перепуганной Джулии.
Он чувствовал, как под тяжестью груза его тело скользит в окно. Чтобы препятствовать этому, он упёрся головой в раму окна. Ким вбежал в комнату через несколько секунд, но эти секунды показались Хорсту вечностью. В то время, когда китаец подбежал к окну, готовый подхватить одного из детей, платье Джулии порвалось. В руке у Джона остался обрывок ткани.
– Нет!! Не…е…е…ет! – закричал с горя отец.
Хорст не удержал дочь, но крепко держал за ногу Унри. Ким ухватился за другую ногу и общими усилиями они стали втаскивать в комнату мальчишку, а вместе с ним и Джулию. Унри крепко держал её за талию своими тонкими ручонками. Его острые коготки до крови впились в тело девочки, которая была без сознания.
– Нет, ты – не животное! Не существо какое-то там, а человек! – обнимая детей, ошалелый от счастья, шептал Джон. – Мы тебя ни кому не отдадим Унри Хорст. Не отдадим, ты – наш!
С моря доносился спокойный шум прибоя. Волны, пенясь и шурша о песок, накатывались на ещё тёплую от жаркого дня землю.
Унри не был животным, но и человеком назвать его было трудно. Его способности удивляли и поражали, одновременно с этим они и пугали. Однажды Джон Хорст, Джулия и Ким были напуганы и ошарашены выходкой Унри.
После взволновавшего происшествия с окном прошел месяц, в течение которого мальчик кое-чему научился. Он привык к своему имени и пытался произносить некоторые несложные слова. Унри наконец стал сносно с терпением относиться к одежде. Он научился передвигаться на четвереньках, а когда его поддерживали, то неуверенно, по детски шагал, как шагают маленькие дети. Постепенно мальчик привык к земной повседневной пище, хотя по прежнему предпочитал сырые морепродукты.
