Упаковщица тайн и другие истории - страница 6

Спасибо Теофилю Ключу, вовремя подоспевшему, пришедшему ей на помощь.

– Вы спасли меня, Тео…

– Не льстите себе, госпожа претендентка-на-должность! – холодно отчеканил Теофиль, – я не ради вас здесь очутился. Рогожкину стало жаль. Между прочим, из-за вас ей грозили серьезные неприятности. Может быть, в плотном мире разбитое сердце – это мелочь, пустяк, но вам, жительнице Прозрачной Империи… вам должно быть сейчас стыдно!

Глаза Теофиля полыхали, как два изумрудных костра.

Возле таких не согреешься, с тоской подумала Сона.

– Мне стыдно, господин Ключ… Даже не знаю, как это получилось… Я почти накинула на мустанга прозрачное лассо, всё согласно инструкции…

– О Прозрачное Небо! – Теофиль театрально воздел очи горе. – Лассо! Мустанг! Сона, это был жеребёнок, де-тё-ныш, понимаете? Их не ловят на лассо – только на сахар-рафинад.

Сона вспыхнула, мечтая провалиться в Подземный мир, прямо к огненным поварятам на сковородку.

Никогда прежде ей не было так неловко.

– Простите, Тео! Я – никудышная ученица! С заданием не справилась, чуть было беды не натворила, опозорилась… Мне не место в цеху тайн. Профессор Мистериус был прав: секреты не терпят дилетантов.

Теофиль преградил ей путь, не дал вылететь в окно.

– Госпожа претендентка- на-должность, извольте вернуться к выполнению своих обязанностей! Проследите, чтоб Рогожкина успешно добралась домой. Жеребёнок объезжен, укрощен, но всё-таки нужно проконтролировать ситуацию. Кроме того, не забывайте, что до конца недели вам необходимо найти и упаковать новорожденную тайну. Время ещё есть, между прочим. Кстати, известно ли вам изречение великого Мистериуса? «Ненавижу дилетантов, но гораздо больше презираю трусов и пессимистов!». Так что хватит киснуть – за работу!

Рогожкина снимала квартиру на окраине города, в районе, где серые однотипные высотки врезались в такое же серое бесприютное небо. Скамейки, автобусные остановки, стая бездомных собак, деревья, магазины, прохожие – мышиный цвет преобладал.

Жилье Сонечка делила со своей старшей сестрой Марьяной – девушкой резкой, грубоватой и острой на язык. Впрочем, в проницательности Марьяне нельзя было отказать. С полувзгляда она определила истинное положение вещей, заглянула в клетку, где был заточен секрет-жеребенок, и со знанием дела прокомментировала:

– Сонька, ты чего ревела? Влюбилась, что ли?

Сонечка не ответила, гордо прошествовав на кухню – старшая сестра, сгорая от любопытства, увязалась следом:

– Кто он? Давай, выкладывай! Ваш начальник?

– Какой начальник! – вспыхнула Сонечка. – Отстань от меня, я устала, у меня был очень тяжелый день.

– Не хочешь говорить – и не надо, – обиделась Марьяна, – ну, и дура! Я б тебя жизни научила, а так… Кому ты нужна, Сонька? Мало того, что толстуха, так ещё и глупая, как пень, и простая, как пять копеек, нет в тебе ничего особенного, ни один мужик в твою сторону даже не глянет…

Незримо присутствующая при этом разговоре Сона вздрогнула.

В коридоре качнулся старомодный абажур – размытая тень заплясала на стене, оклеенной зелёными обоями.

Сону осенило.

Она вспарывала реальность, готовясь вдохнуть в неё загадку, а затем заштопать прореху белыми нитками.

Она создавала тайну, готовила, варила на медленном огне.

Четыре дня ушло на поиск необходимых ингредиентов: в погоне за ними Соне пришлось облететь весь плотный мир, тщательно исследовать Прозрачную Империю и даже написать запрос в императорский архив, где ей дали официальное разрешение на исследование души Софии Рогожкиной.