Каждую субботу после купания бабушка меня била и твердила, что я за всю неделю чего-то не сделала, в чем-то ее не слушала, что я вообще никчемная и никому не нужная. И это продолжалось почти до одиннадцати лет. Поэтому я ненавидела этот день, я дрожала и ждала, когда заходила в ванную, что она меня снова будет безжалостно бить, толкать, обзывать. От неудачных толчков и падения на скользком полу у меня остались заметные шрамы. А синяки от побоев бабушки почти никогда не проходили. Я тогда не понимала почему бабушка это делает. Я долго задавала себе вопрос, а что я сделала не так. За что она так издевается надо мной? Почему она так себя ведет со мной? Но потом поняла, когда однажды услышала:
– Я ненавижу твою маму, я ненавижу вас всех. Ты мне всю жизнь испортила. Она навязала мне тебя с братом, посадила на мою шею. Я теперь с тобой мучаюсь. Ты мне не нужна. Я только и жду того дня, когда тебе исполнится семнадцать лет, и пусть приезжает и забирает тебя куда хочет, либо иди сама, куда ты хочешь.
Я – ненужный человек.
Я – обуза.
Можно в это поверить, если слышать это каждый день от родного человека. Я старалась об этом не думать. Я могла часами просиживать с книжкой за школой. Одноклассники уже привыкли к этому и не дразнили меня. Они знали, как мне и моему брату приходилось существовать в доме бабушки и дедушки и, наверное, жалели. Мне было все равно. Я усаживалась на лавочку рядом со школьной спортивной площадкой, доставала книжку, доставала кусочек хлеба и погружалась в чтение, в переживание героев, в череду событий и фантазий. В эти часы меня никто не донимал упреками. Никто на меня не кричал и не ругался. Я могла наслаждаться покоем и одиночеством, смакуя черствый хлеб, почти как самой вкусное пирожное. Долго сидеть с книжкой я не могла – начинало темнеть, незаметно подбиралась вечерняя прохлада, я закоченевшими руками с сожалением захлопывала книгу и еще немного мечтательно вглядывалась в тусклое солнце, которое просвечивало сквозь кроны уличных деревьев. Медленно я собирала свой поношенный рюкзачок и неторопливо плелась в дом к бабушке. Своим домом я не могла его назвать. Я там была родная внучка, но чужой и не нужный человечек. Я знала, что сейчас опять будут сердитое ворчание бабушки и хмурое молчание дедушки. Если бы я знала, что сделать, чтобы меня любили в этом доме, я бы сделала, не раздумывая. Эта мысль меня неприятно удивила, но я была очень голодной и уставшей, поэтому не стала больше раздумывать на эту тему. Завтра подумаю.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
