– Воры захлебнулись слюной, – констатировала Кейт, сунув нос в шкатулку с украшениями и часами, – мне теперь нужен сейф.
– Мы не скажем им, что у нас тут такое есть, – хмыкнул Джеймс, – может, под кровать коробку поставить со всем содержимым? Только виски и сигареты вытащу…
– Презервативы на тумбочку у кровати, сто процентов понадобятся, да и остальное лучше вытащить, – улыбнулась Кейт и, указав на скетчбук и фотоальбом, спросила, – Можно посмотреть?
– Блокнот чистый, – он вытащил его и ручки, бросил на полку под телевизор, – а альбом смотри. Я взял на память, сам не знаю зачем.
Кейт передумала смотреть альбом немедленно.
– Давай, сначала разберем, что осталось, мне будут нужны пояснения, кто есть кто… – она осторожно уложила альбом в кресло рядом с собой, – И, кстати, шкатулку лучше в спальне на тумбочку поставь, рядом с будильником, а остальное здесь разложи.
В самой нижней коробке лежали еще две коробки с обувью и коробка с книгами. Несколько книг Кунца, «Дары смерти и Гарри Поттер», «Легкость бытия» Кундеры, «Жизнь взаймы» Ремарка, пара книг Терри Пратчетта, «Шантарам» и «Планета людей» Экзюпери.
– Они стояли у меня в комнате, я просто не хотел, чтобы их утащили в библиотеку, – скомкано пояснил он, – вот эту коробку точно поставлю под кровать.
– Мне нравится эта подборка, – резюмировала Кейт, посмотрев названия книг, – Я читала все, кроме Кунца.
Он отнес коробку в спальню и, судя по звуку, уронил ее там, прежде чем задвинуть под кровать. Кейт не стала спрашивать, что случилось. Стоило ему вернуться, она затащила его к себе в кресло. Действительно, вдвоем и с подушкой «колбасой» им оказалось не тесно. Джеймс что-то нажал сбоку и спинка кресла съехала вниз, а сиденье приподнялось, так, что они практически лежали, будто в люльке.
– Офигеть, – мурлыкнула Кейт, устраиваясь поудобнее, кусок «колбасы» достался Джеймсу.
Она развернула альбом и рассмеялась. Первые пять страниц занимали фотографии с рыжим котом с белыми лапами и белыми пышными усами и с двумя веселыми корги.
– Ларри, Чип и Дейл, – пояснил Джеймс.
Чип от Дейла отличался только парой темных пятен на макушке.
– Ларри серьезен, даже суров, – отметила Кейт, разглядывая важного холеного кота, который, казалось, специально позировал фотографу.
– Он уже старичок, его взяла еще мама, а ее уже нет пятнадцать лет, – вздохнул он.
– Мне очень жаль, – Кейт вспомнила, как умерла мать Джеймса и невольно вздрогнула, ей вовсе не хотелось говорить об этом.
– Чип умнее Дейла, так что мы правильно их назвали, – невозмутимо продолжал он, глядя на фотографию, где оба корги лежат на скамейке в саду под зонтом, но Дейл выставил при этом свой пушистый зад под дождь.
– Может, ему хотелось освежиться, – засмеялась Кейт.
Дальше были фотографии отца Джеймса и его самого, видимо, до инсульта.
Кейт успела представить Чарлза Ройда суровым пожилым человеком с каменным лицом, непременно в костюме тройке и при галстуке. С фотографий на нее смотрел крепкий подтянутый темноволосый мужчина в джинсах, фланелевых рубашках, футболках и кроссовках. Не стар, но седина проглядывала, улыбчивый, отлично выглядящий для своих 59 лет, расслабленный и уверенный. Светлые, как и у Джеймса, глаза казались кристалликами льда и, пожалуй, только они выдавали то, что их обладатель вовсе не рубаха-парень и не рантье, не отягощенный заботами и стрессами. Кейт подумала бы, что он действительно очень жесткий, если не жестокий человек, если бы не фотографии, где он играет с собаками или ест из одной тарелки с котом, сидящим у него на коленях. Она почему-то не сомневалась, что люди, любящие животных, не могут быть черствыми и по-настоящему злыми. Чарлз Ройд определенно был способен любить и беречь то, что любит.
