– Кто сидел на моем стуле, подложив под зад подушку?
Я скривилась, вспомнив, что не убрала подушку на место. Неудобно вышло.
– А кто ел мясо, пил вино и не помыл за собой посуду?
Я вздохнула и натянула шапку поглубже, чтобы яркий свет не мешал спать. За посуду даже во сне было стыдно. Уже поняв, что мне снится сказка «Три медведя», а я та самая наглая Машенька, что ела со всех тарелок подряд, сломала стул и попрыгала на кроватях, приготовилась услышать последний вопрос: «Кто лежал на моей кровати и смял ее?», но медведь удивил:
– Да кто же ты такой, демон тебя побери?
– Я не такой, я такая, – ворчливо поправила я собеседника и перевернулась на другой бок. – Погасите, пожалуйста, фонарик. Спать не даете.
– Какой фонарик? – изумился медведь, но я не ответила. Усталость и нервы взяли свое, и я провалилась в глубокий сон. Тут не до объяснений принципа действия фонарика.
Утром меня разбудили звуки. Звяканье посуды, шкворчание яичницы на сковороде, посвистывание чайника. Потом пришли запахи, которые заставили сесть и открыть глаза. Стянув с головы шапку я, наконец, увидела свет. И застонала, осознав, что со вчерашнего дня ничего не изменилось – я развалилась на шкуре медведя в музейном зале, а в том углу, где очаг, спиной ко мне орудовал кухонной посудой широкоплечий охранник в белой рубашке. Остальную часть его тела прикрывал высокий стол, на котором стояли тарелки и две чашки с вьющимся над ними парком.
– Извини, стул один. Но думаю, ты надолго у меня не задержишься, и второй не понадобится, – произнес мужчина, так и не повернувшись ко мне, но каким-то образом угадав, что я уже проснулась.
Я поднялась, стараясь беречь разбитое колено, на котором за ночь появилась основательная корка, и с удивлением обнаружила, что была укрыта одеялом, а под головой лежала подушка. Та самая, которую я оставила вчера на стуле. Я испуганно поискала глазами свой рюкзачок и нашла его, но не там, где оставила. В нем определенно рылись.
– Иди есть, – позвал охранник, поворачиваясь, наконец, ко мне лицом, но все еще не глядя на меня. В его руках была сковорода, и он аккуратно перекладывал содержимое на тарелки. Я пораженно перестала дышать. Охранник был красив. Совершенные пропорции лба, носа и рта – я разбираюсь в гармонии, ходила в художественную студию. Мягкий свет карих глаз, ямочка на подбородке, каштановые чуть длинноватые для современности волосы, но вполне подходящие для реконструкции ушедших веков.
Я поднялась и, подхватив рюкзак, подошла ближе. На незнакомце, помимо белой рубашки, не застегнутой на первые две пуговицы, были надеты светлые штаны, плотно облегающие крепкие мышцы ягодиц и бедер – он как раз повернулся спиной, чтобы достать вилки. Высокие замшевые сапоги довершали образ лихого наездника. Мне так и виделся этот мужчина на белом коне с гордо задранной головой и с царственно поднятой вверх рукой, дающей сигнал начать охоту.
– Вы вовсе не охранник, – произнесла я вслух.
– Откуда такой вывод? – поинтересовался он, переставляя тарелку с моей порцией яичницы на противоположный край стола и жестом приглашая присоединиться. Сам же «не охранник» сел на единственный стул. Очень вежливо. Хотя... я же не гостья, чтобы передо мной расшаркиваться. Хорошо, что решил подкормить, прежде чем выпустить на волю.
– Вы сегодня король или кто-то из знати, – бросив рюкзак под ноги, я сняла куртку и, не найдя, куда ее повесить, завязала рукава вокруг талии. Все мое ношу с собой. Незнакомец спокойно следил за моими действиями и не приступал к еде, хотя уже зажал двузубую вилку в пальцах, ожидая, когда я присоединюсь к трапезе.
