Ревизия места предполагаемого спуска заставила пригорюниться и боевой пыл несколько погас. Из мягкой и ласковой травы, усыпанной, словно бархатное одеяло, бусинками разноцветных цветов, зловеще выглядывали коряги – корни некогда растущих здесь деревьев. Значит, ни на ногах, ни на… э, в общем, без посторонних предметов спуск несколько опасен для жизни. Для достоверности пнув торчащую поблизости корягу, я взвыла. Аличка засуетилась вокруг и предложила гениальную идею:
– Зимой ты очень любишь кататься с горки, – начала она издалека.
– Да! Но зимой мне не грозит зацепиться прямой кишкой за корягу и свернуть себе шею! Причем неизвестно что лучше – первое, или второе!
– Раэль! – возмутилась она, махнув кулачками, – поскольку спуск несколько пологий…
– Несколько? Ты находишь? – я недоуменно подняла бровь.
– Я обижусь и улечу обратно в Эсаил! – пригрозила она.
– Ты только обещаешь!… Все, молчу-молчу, – расчесывая Графу гриву, клятвенно заверила я.
– Поскольку спуск проблемный, – она выдержала ахматовскую паузу, – то необходима ледянка!
– Ледянка? Где я тебе сейчас достану ледянку?
– Эх ты, темнота! Это прием литературный. Поройся в мешках и подыщи что-нибудь подходящее…
Гениально, что и сказать, хотя все-таки как-то рискованно. С другой стороны, как говорят эльфы, кто не рискует, тот не живет вечно, если не учитывать, что эльфы итак немного бессмертны.
Оказывается, есть среди моих вещей хоть что-то стоящее – огромная железная тарелка, больше напоминающая мини-тазик. Брала для приготовления пищи на костре и подумать не могла, что придется найти ей более экзотическое применение. Испробовав ее на прочность ударом о корягу, а затем, примерив на жизненно важный предмет (коим не являлась голова), я окончательно пала духом. Нет, тазик-то как раз был под мои размеры…
Другого выхода не было. Бросив предсмертный взгляд на фею, которой ничего не стоит слететь вниз (крылатая с оптимистическим настроем демонстрировала мне большие пальцы рук), затем на Графа, который безразлично жевал траву и, разве что не мычал, я скомандовала «Поехали!», заняла вакантное место в тазике, закрыла глаза и махнула рукой.
В этот момент я являла собой жуткое зрелище. Со стороны вполне была похожа на безумное умертвие, решившегося в одиночку захватить долину. Придерживая тарелку за края, чтобы не выпасть (это мне вряд ли грозило, потому, как попа прочно застряла в посудине), подпрыгивая на каждой кочке, крутясь на триста шестьдесят градусов по всем осям и направлениям, и вопя, как прокаженная, я твердо решила, что передумала спускаться! Но наглая сила тяжести плевала на мои думы, силу трения и хотения, усердно тащила вниз.
Приземление было куда приятнее спуска. Не потому, что меня мягко выгрузили в стог сена (я таки как раз уткнулась носом в подозрительно пахнущую кучу и, вероятно содрав колени, стояла тарелкой кверху на камнях), а потому, что этот кошмар закончился. Мышцы зудели и постанывали в необычных местах, отчего казалось, что сломано все до последнего хряща и косточки.
– Ну, ты как? – радостно возопила фея.
– Выдрец полный! – заявила я, предпринимая жалкие попытки подняться и освободиться от моего спасительного средства передвижения. Фея покраснела, вновь заслышав троллий язык и почему-то решив, что это непременно ругательство. В приличном обществе, конечно, выдрец не говорят, но в неприличной ситуации – вполне себе уместно.
