– В чем конкретно меня обвиняют?
– Обвинение будет предъявлено в трехдневный срок. Или в тридцатидневный, смотря что покажет сканер. Все прочитал? Садись в кресло.
Я подчинился. Молодой человек, похожий на хакера, сноровисто защелкнул защелки, крепящие к креслу мои руки и ноги. На голову мне надвинули массивное сооружение, похожее на несоразмерно большой и тяжелый шлем, и я перестал видеть и слышать. Я впал в ступор, думать стало трудно, мысли вяло ползали по мозгу, как умирающие тараканы в рекламе «Верминатора».
Что делать? Сейчас, если я ничего не предприму, они узнают все, что я думал и чувствовал последнюю неделю. Они поймут, что я умею не только делать деньги из ничего, но и убивать людей. А еще им станет известно, что вирус «Ниндзя» в их закрытой сети завелся вовсе не из-за ошибки администратора. К какому выводу придет Царьков? Я вспомнил фильм про девочку, которая умела воспламенять взглядом, и решил, что он никакого вывода не сделает. Потому что я уже сформулировал и отдал приказ. Мне показалось, что вокруг моей головы появился темный нимб, который стал быстро расширяться во все стороны, причем чем дальше уходили его края, тем бледнее он становился. Когда нимб достиг в диаметре нескольких метров, он бесследно растаял.
Я расслабился и стал ждать, что будет дальше. Ждать пришлось недолго.
Шлем отъехал назад, и я снова стал видеть и слышать. Лампа дневного света под потолком, раньше казавшаяся не особенно яркой, теперь ослепила меня. Я начал моргать и жмуриться. От яркого света на глазах выступили слезы, хотелось утереть их рукой, но руки были привязаны. Я прислушался к разговору.
– Ни хрена себе! – Голос одного из амбалов.
– Ты уверен? – Это Царьков спрашивает молодого человека, похожего на хакера.
– В чем тут можно быть уверенным? – Это оправдывается вышеупомянутый молодой человек. – Управление «Ф» так и не дало нам полный отчет о том случае. Я не знаю, что именно у них случилось, может, там было совсем другое. Все, что я знаю, – это то, что, когда под ментоскопом допрашивали Эль Янтара, томограф вышел из строя при первоначальной настройке. То есть сразу же после включения. Здесь та же самая хрень.
– Сколько времени нужно, чтобы починить этот гроб?
– Если не придется ничего менять по-крупному, часов пять-семь.
– А если придется?
– Несколько дней, может быть, неделю. А то и месяц, если на складе не окажется нужных деталей.
Царьков нецензурно выругался. Он подошел ко мне, оперся руками на подлокотники кресла и вплотную приблизил свое лицо к моему. Его лицо было перекошено от злости и ненависти. Да, я не ошибся, от ненависти. Он сказал:
– Что, парень, думаешь, ты самый умный? Что в спецслужбах одни дураки работают? Что мы не знаем, что «Аль-Адха» умеет противостоять нейронному сканированию? Сейчас ты мне все расскажешь. Когда ты был завербован?
– Чего? – Я искренне удивился и тут же получил смачную пощечину.
– Все! Игры кончились. Не хочешь говорить по-хорошему, будем по-плохому. Когда был завербован?
Еще одна пощечина. На этот раз я попытался закрыться, но мои руки намертво прикреплены к подлокотникам. Во мне вспыхнуло бешенство.
– Пошел на хрен! – крикнул я. – Я ничего не знаю ни об «Аль-Адха», ни о…
И получил еще один удар в лицо. Кто-то из амбалов посоветовал Царькову:
– Зуб не выбей, а то придется отмазываться. Я отчаянно выкрикнул:
– Еще один удар – и ты труп! Царьков рассмеялся:
