Уральская Обь - страница 27

– Мне ещё грустнее потому, – сказал я Ване, когда наваждение прошло, и мы снова двинулись в путь, – что я не могу как он. Быть таким же красивым и быстрым.

– Почему? Мы же люди, – Иван посмотрел в небо.

– В том то и дело.

И мы подумали о диких местах, где оказались. Следов человека на дороге по-прежнему нет. Один раз увидели обломки нартовых лыж и сделали вывод, что под зиму или весной люди тут всё же бывают. Зато отпечатков оленьих копыт и медвежьих лап не счесть. Неудивительно, потому как во все стороны, насколько хватает взгляда, темнеет бархат матушки-тайги. Она долго клубилась тёмно-зелёными пятнами там, внизу, а теперь накатила на нас огромной волной. С солнцем комары, конечно же, активизировались, но их было мало теперь. Ночью в горах был заморозок, и он побил их. Теперь холод туманами скатывался со склонов гор, сползал, гонимый пробрызнувшими лучами восхода, всё ниже к зашумевшей под боком Лагорта-ю, пока не зашевелился там в панике скопищами клубков и не распался совсем. Ещё немного, и дорога упала вниз, выскочила к реке.

Первая наша мысль была: «Люди!» Но – увы, домики на другой стороне реки оказались давно покинутыми. Сохранилась лишь баня на берегу, собранная из тонкого лиственничного тёса, в дальнейшем обжитая под зимовье, и сложившиеся под воздействием сурового климата, как карточный домик, стены сарая. Лиственница, как известно, дерево прочное, поэтому баня, выстроенная лет тридцать-сорок назад, выглядит ещё сносно. Она-то и создаёт видимость, что люди где-то неподалёку.

Обрадовавшись бане, остаемся здесь ночевать. Хотя мы и купаемся каждый день, но всё равно в качестве разнообразия горяченького тоже хочется. Выбрасываем из тёсенки хлам и затапливаем её, как можно плотнее обложив камнями, реконструировав прямоугольную железную печь. Пять раз, в то время как Иван возится с костром и колдует завтрак, я подкладываю дров в топку, пока окончательно не удостоверяюсь, что баня готова. Ох, ну и оторвались же мы тогда!.. Как сейчас помню – вылезаю на берег реки весь красный, еле живой… До комаров и дела нет! Прыгаю в воду – пар идёт! А вокруг тишь да благодать, одна река беспокойствует, но шум её слышен где-то на перекатах внизу, еле уловим он, как и птичий щебет, отголосками тревожащий безмятежную синеву неба… И все эти детали до бесконечности складываются в единый упоительный для души момент – музыку природы. Так бы и слушал её вечно… Как хорошо!..

После бани присели у большого костра, закурили, стали отдыхать. На сегодняшний день все трудности позади, а о завтрашнем думать пока не хочется. Прямо как в сказке: утро вечера мудренее. Вот и банька встретилась в тайге, чего мы, конечно же, не ожидали. Хочется дышать глубоко-глубоко, смотреть в небо и верить, что так в жизни будет продолжаться всегда. Удивительное существо человек: глубокий рационализм в нём находит общий язык с сентиментальностью, а смертельная усталость и боль вмиг сходят «на нет», и вот уже счастье людское лежит у самых твоих ног. Это говорит нам, что косность нашего сознания – всего лишь лёгкая форма болезни, что человек, оказавшись в соответствующих условиях, способен изменить себя сам.

А место вокруг, правда, замечательное. Оно дарит какое-то своё, приятное чувство! Возникает естественное желание остаться здесь денька на два-три. Палатку растягиваем в прилежном лесочке у ручья, где лиственницы растут рядками, словно намеренно рассаженные чьей-то заботливой рукой. Это люди так о них позаботились, вычистили и проредили лес, сохранив деревья самые стройные. Лет двадцать прошло с тех пор, но присутствие души человеческой здесь по-прежнему сохраняется… И по сей день по лесу-парку можно гулять босиком, а кустики можжевельника смотрятся так, будто их недавно подстригли! Только карликовая берёзка распушилась уж больно сильно по тенистым углам у комлей. С большим интересом мы осматривали лес, где остановились. Обнаружили следы палаточного городка и предположили, что когда-то людей на берегах Лагорта-ю бывало много. Скорее всего, здесь функционировала геологоразведочная экспедиция, работы проводились традиционно из сезона в сезон, может быть, до конца восьмидесятых годов. Поэтому всё опрятно и чисто. Геологи думали, что снова и снова будут возвращаться сюда. Увы…