В то самое время, когда все силы свердловской милиции были брошены на розыск женщины средних лет, одевавшейся в синее пальто с продольной складкой на спине, следователь по важнейшим делам Краснов настойчиво продолжал тянуть старые нити и дотошно изучать материалы прежних, оставшихся безрезультатными расследований. На этом пути его ждало в высшей степени любопытное открытие. Перечитывая следственные материалы по делу Лиды Сурниной, похищенной и убитой 27 июля, чье тело было найдено в лесу примерно в 900 метрах от железнодорожной платформы «Аппаратная», Краснов обратил внимание на невнятные упоминания жителей Пионерского поселка о каких-то рабочих, косивших сено на болоте примерно в том месте, в котором беглец с девочкой на руках скрылся в лесу. За несколько дней до описываемых событий неких людей с косами видели многие свидетели, но никто не знал, кто они такие – то ли работали от какой-то организации, то ли косили сами для себя. Ни имен, ни фамилий, ни даже точных дат – одни смутные упоминания, проигнорированные операми в первые дни и недели расследования. Краснов поручил разобраться с таинственными косарями сотрудникам уголовного розыска, и если в день похищения Лиды эти рабочие действительно косили траву, то разыскать их и доставить к нему для допроса.
Далее стало интереснее. Выяснилось, что лес за Пионерским поселком числился на балансе 2-го лесокультурного участка городского управления лесного хозяйства и там никакой хозяйственной деятельности – вырубки деревьев, выкашивания травы, прокладки дорог и т. п. – без должного согласования проводить нельзя. Без особых проблем отыскали объездчика, ответственного за эту территорию, некоего Мелентьева Петра Ефимовича, вполне положительного, прежде несудимого крестьянина 44 лет, и поинтересовались, кто там косил траву на болоте за улицей Ирбитской? Мелентьев без затей ответил, что этим добрым делом занимались наши, дескать, люди, работники 2-го лесоучастка Сташков, Пучугин и Романюк. И даже он сам, Мелентьев, иной раз брал в руки косу, чтобы помочь товарищам в их ратном, так сказать, труде. После такого признания Мелентьева, разумеется, живо доставили к Краснову.
Объездчик лесоучастка живо припомнил 27 июля, в том числе и потому, что он видел мать похищенной девочки и даже разговаривал с нею сразу после совершения преступления. Вот его собственные слова из протокола: «Мне встретились плачущая женщина и с нею еще кто-то (очевидно, Галя Голикова – А. Р.), разыскивали похищенную девочку. Во время момента (похищения) я находился в конторе и самого факта похищения не видел… Видел ли кто-нибудь из работников нашего участка и кордона, как была похищена девочка, я не знаю, разговоров не слышал».
Краснов допросил и работников, косивших траву. Особое его внимание привлек Григорий Петрович Пучугин, 25-летний молодой мужчина, судимый в 1937 г. за хулиганство и отбывший 6-месячное заключение в исправительно-трудовом лагере. Учитывая специфику сексуальных покушений на детей, бывшие лагерные сидельцы вызывали вполне оправданные подозрения. Пучугин, уже имевший дело с правоохранительными органами и хорошо представлявший манеру ведения следствия, в своих показаниях оказался чрезвычайно лаконичен и никакой значимой информации не сообщил. Рассказ его о событиях 27 июля можно свести всего к одной фразе из протокола: «Может быть, преступник вместе с похищенной девочкой и проходил мимо нас, но я не видел его, не обратил внимания». То есть человек с таким увлечением косил траву, что даже не замечал, что вокруг происходит!
