Уроборос. Часть вторая: тень рока - страница 5

Морщинистое, немолодое лицо украшали элегантные усы, с закрученными в завитушки кончиками. Широкие ноздри длинного и тонкого носа, резко выдохнули столбы сигаретного дыма. Капрал закашлялся, от чего его рёбра зашлись невыносимой болью.

– Ты капрал? Монг из сто третьей? – обветренные губы усатого солдата растянулись в улыбке.

– Да, так и есть. Но сто третьей больше нет, – морщась от боли, сообщил Эзекиль.

– Как и сто пятой, – сплёвывая себе под ноги, ответил усатый солдат, – меня зовут Томми. Я родом из восточных колоний. Ну, знаете, те, что стоят у чёрта на рогах и охраняют границы. Там застава есть и деревня при ней. Отец вот служил… – монотонно и лениво начал свой рассказ усатый солдат.

– Томми, давай в другой раз об этом! – опираясь на винтовку, Эзекиль направился в сторону того самого бункера, который ему так удачно удалось зачистить при помощи гранаты.

На земле лежали безжизненные тела гвардейцев. Чёрные робы с капюшонами. Капюшонами, что скрывают бледные лица мертвецов. Белые бронекостюмы хранящие на себе многочисленные пробоины, оставленные разрывными снарядами доминионских винтовок. Кровавые брызги на бетонных стенах глубокой траншеи. Гильзы, втоптанные в грязь и поблёскивающие сквозь неё на солнце. Всё, за что бы ни зацепился взгляд капрала, напоминало ему о бессмысленности происходящего. Люди убивают людей без какого-либо на то мотива или причины. Безумие и необъяснимая жестокость.

– Как скажете, Ваше благородие. Вам, я смотрю, здорово досталось, – вновь послышался хриплый голос болтливого Томми.

Странно, но его деревенский говор невероятно раздражал Эзекиля. Капрал недолюбливал доминионцев из провинции, считая, что они не менее тёмные и глупые чем фанатики Иерихона.

– Я в норме, – торопливо ответил капрал, приближаясь к бункеру.

Тяжёлая металлическая дверь, ведущая внутрь, уже была открыта, и Эзекиль поспешил войти.

Болтливый Томми последовал за ним. В бункере уже сидели солдаты О. С. С.Ч.. Их было трое, и вид у них был совершенно подавленный.

В углу, сваленные друг на друга, лежали трупы гвардейцев, разорванные ураганом рикошетирующих осколков. Их изувеченные тела искалечены и обезображены взрывом гранаты. Гранаты, которую так удачно удалось закинуть Эзекилю. При мысли о том, что это тоже его рук дело, Монг не сдержался и опорожнил свой желудок прямо себе под ноги.

– Эй ты! Иди блевать в траншеи! Неизвестно, сколько нам ещё придётся тут сидеть! – злобно разразился один из сидящих на гранитной скамейке солдат.

– Да успокойтесь вы! Парень многое пережил. Как-никак это его первый бой, – тут же ответил Томми, со скрипом закрывая за собой дверь.

– И что? У меня тоже первый. Я же не гажу! – пробурчал второй солдат.

Эзекиль ничего не ответил, лишь поспешил отойти как можно дальше от ужасающей кучи разорванной плоти. Обессиленный и измождённый капрал уселся на пыльный, заваленный огромными гильзами пол и медленно облокотился о гранитную стену.

Нутро бункера было ужасным, мрачным и грубым. С одной стороны вдоль стены расположилось гранитное подобие скамейки. С другой стороны, там где уселся Монг, была узкая щель амбразуры, в которую устремлялись огромные стволы автопушек. Сами орудия были зафиксированы к потолку при помощи специальных стальных креплений. Вдоль стен стояли металлические ящики с боекомплектом. Царящий в бункере мрак усиливал и без того неумолимо нарастающее чувство тревоги. На стенах потрескивали факелы, слабо освещая недра жутковатой фортификации. Из-за этих факелов бункер больше походил на какой-то древний замок, нежели на современное оборонительное сооружение. Эзекиль вспомнил, как он мечтал оказаться внутри этого бункера. Мечтал получить передышку и укрыться от творящегося снаружи ада. И вот сейчас он здесь. Сейчас он сидит внутри этого самого бункера. Но чувствует ли он спокойствие или защищённость? Нет. Он чувствует лишь страх и боль. Грудная клетка по-прежнему ноет, а порезанное ножом плечо невыносимо жжет. Но самое страшное, это непонимание того, что делать дальше.