Окинув ее беглым взглядом, уделив особое внимание разве что крепко сцепленным в замок рукам, он уверенно кивнул.
– Извини, я немного увлекся размышлениями, – признался он.
– Конечно, вы ведь наверняка не в настроении, – грустно сказала Мо.
Она разомкнула пальцы, только чтобы скользнуть правой рукой к плечу левой, смущенно его сжимая, затем опустила глаза и тут же вновь заговорила:
– Вам сейчас не до меня, я знаю.
– Мо, мое настроение не имеет никакого значения, – спокойно сообщил принц, так и не сменив расслабленной позы.
– Просто раз уж у меня есть возможность, я хотела сказать, что я, да и все мы на вашей стороне, и вся эта…
Принц остановил ее властным жестом руки, разрезав ладонью воздух, словно взмахнув ножом.
– Мы не будем это обсуждать, – уверенно сообщил он. – Напомни мне лучше, какое имя забрал у тебя мой брат, когда ты пришла к нему на службу.
Мо поджала губы, поерзала ногой по ковру и только потом тихо ответила:
– Молиренна.
– Молирен-на, – повторил Антракс выделяя последний слог, словно пробуя имя на вкус. – Красивое имя. Что ж, теперь я возвращаю его тебе, Молиренна, отныне ты будешь носить имя, данное твоей матерью.
Девочка улыбнулась, подняла на принца глаза и тут же низко поклонилась, прижимая обе руки к груди. Она выглядела действительно счастливой.
– А теперь присядь, Молиренна, как тебе будет угодно, можешь даже лечь, потому что я хочу поговорить с тобой, – тихо, можно даже сказать вкрадчиво, проговорил Антракс.
Мо села, поджав под себя колени именно там, где и стояла. Антракс возражать не стал.
– Ты знаешь, как твоя мать стала женщиной? – спросил он.
– Да, – Мо кивнула и без просьб рассказала все, что ей было известно. – Ей было двенадцать, когда у нее появилась первая кровь. На следующий день ее отец, мой дед, позвал четверых своих друзей в свой дом, чтобы те сделали ее женщиной.
Антракс подался вперед, оперся левым локтем о свое колено, но не сказал ни слова, только слушал.
– Она говорила, что это было очень страшно. Ей все говорили, что это настоящий праздник, что Рах – начало ее рассвета, – продолжала Мо, глядя на пол. – Но в действительности ей было просто очень больно, когда один из мужчин взял ее. Она плакала, а он не щадил ее. Когда боль начала стихать, он вышел и взял ее снова, но уже там, сзади, и был в ней, пока не излилось семя. Тогда следующий мужчина взял ее сначала спереди, потом сзади, и, прежде чем он излил свое семя, следующий друг ее отца вошел в нее. Четвертый же, говоря, что она слишком шумит, заткнул ей рот собственным членом, а потом они долго менялись местами, и все что она помнила, сводилось к сильной боли и страху. Она даже пообещала себе, что никогда не будет спать с мужчинами, но потом ее взял мой отец и дал ей семя так, чтобы оно могло зародить жизнь, и сделал ее своей наложницей. Так на свет появилась я.
Мо смущенно подняла глаза на принца.
– Она рассказывала мне все это, когда я была еще совсем маленькой, чтобы я была готова к этой ночи. Она просто не знала, что к тому времени старый Рах запретят, впрочем, не везде же это соблюдают, правда?
Антракс едва слышно вздохнул, улыбнулся и кивнул.
– К сожалению.
Он помолчал немного, изучая тело Мо взглядом. Высокая, тонкая, на вид вчерашняя девочка – как не зрелый, лишенный сока плод, а ведь всему виной мог быть ужас ее матери. Как врач он плохо понимал, как именно одно связано с другим, но у женщин, прошедших через особо жестокий Рах, чаще рождались нездоровые дети, вот такие тонкие, высокие и слабые здоровьем. Еще чаще дети у таких женщин и вовсе не рождались.
