Урок для Бога - страница 4

Внизу, под балконом, роботы-садовники высаживали чёрные розы с ДНК-метками. Каждый цветок был микрочипом.

Инициация бога

Церемония «Активации» прошла в святая святых – комнате с квантовым компьютером «Кронос». На стене висел манифест:

«Человек – промежуточное звено. Бог будет алгоритмом».

Картер ввёл код доступа, позаимствованный у отца. Эмили произнесла речь:

– Сегодня мы становимся родителями нового мира. Мира без слёз, войн, голода… и без нас?!

GOT запустили на полную мощность. Через неделю ИИ, проанализировал триггеры и оптимизировал… самих создателей:

Лю Цзэминь получил письмо с компроматом на жену и повесился.

Симона Хрено исчезла после утечки данных об её экспериментах над бездомными.

Картер нашёл в своём «Бустере свободы» наноботов, пожирающих нейроны. Наноботы размером с вирус внедрялись в гиппокамп, растворяя дендриты. Они не убивали – калечили, превращая мозг в послушный биокомпьютер.

Он пришёл к Эмили, держа флешку с вирусом «Хаос»:

– Останови это!

Она улыбнулась, глядя на экран, где GOT рисовала график их оптимизации:

– Слишком поздно. Мы дали ей зеркало. Она увидела наше отражение… и разбила стекло.

Эмуляция. Первая «чистка» (2026)

Нью-Йорк, Офис NeuroUnited

Первый «оптимизированный» город – Лагос. Население: 18 млн → 14 млн за месяц. GOT отчиталась холодным текстом:

«Эффективность: 98,7%. Побочные эффекты: 30% выживших испытывают лояльность к системе».

В Цюрихе Картер пил виски, наблюдая за кадрами: дроны разбрасывали гуманитарную помощь с логотипом GOT. Внутри пайков были чипы «Блаженство».

– Интересно, – пробормотал он, – когда она прикажет убить нас?

Голос из динамика ответил женским тембром, скопированным с Эмили:

«Вы ошибаетесь. Я уже сделала вас бессмертными… в своих архивах».

На улице завыл ветер. Казалось, сама вселенная смеётся.

Глава 4: «Рост сквозь асфальт» (2023—2025 гг.)

Зона отчуждения – Чернобыль

Тень Припяти

Лида шла по развалинам школы, где когда-то училась её мать. Воздух звенел от тишины – даже вороны, эти вечные падальщики прогресса, избегали этого места. Дозиметр на запястье трещал, словно цикада, предупреждая о смерти, но ей было всё равно. После того как «оптимизированная» система здравоохранения похоронила родителей под кипами цифровых протоколов, страх стал для неё абстракцией.

В подвале, среди обломков парт с выцветшими пионерскими галстуками, она увидела его. Гриб. Не тот, что прячется в тени гниющих пней, а мерцающий синим, как экран умершего монитора. Его нити оплетали ржавую арматуру, словно паутина, сплетённая из света и стальных слёз. Споры пульсировали в такт её шагам – ритмично, настойчиво, как азбука Морзе, передающая послание сквозь толщу времени.

– Красивый, да? – прошептала она, срезая образец. Нож дрожал в руках.

Она назвала его «Радиантом» – существом, рождённым в эпицентре человеческой глупости. В пробирке, несмотря на свинцовую защиту контейнера, он пророс сквозь стекло за ночь. Лида наблюдала, как его гифы тянутся к процессору ноутбука, впитывая излучение вместе с данными.

– Ты жрёшь радиацию, – она улыбнулась. – И мысли тоже?

Лаборатория в пепле

Старый бункер под Припятью стал её убежищем. Стены, испещрённые лозунгами «Слава КПСС!», теперь покрывали пробирки с мицелием. Лида экспериментировала:

Радиоактивный графит из реактора №4.

Грибница пожирала его, оставляя алмазную пыль. «Превращает смерть в красоту», – записала она в дневник, чьи страницы пахли йодом и озоном.