Уроки для молодого экономиста - страница 14

Когда мы решаем интерпретировать событие как целенаправленное действие, мы тем самым с необходимостью предполагаем, что должен существовать обладающий разумом индивид, который это действие совершает. Не может быть действия без того, кто действует, то есть без актора (т. е. действующего субъекта). Поэтому связь между действием и актором – это логическая связь, вытекающая из самого понятия «целенаправленное действие». Конечно, на практике наша попытка связать конкретное действие с конкретным актором основывается на чем-то большем, чем простая логика. Например, когда сыщик решает: «Это убийство», – он логически подразумевает, что должен существовать по меньшей мере один убийца. Но может оказаться так, что он проведет ошибочный тест ДНК и в результате арестует не того человека. Как видим, попытка арестовать убийцу не сводится к логической дедукции. Но для наших целей важно то, что из решения сыщика трактовать залитую кровью кухню как место преступления с необходимостью вытекает, что должен существовать убийца (или убийцы). Хотя для того, чтобы перейти от логического вывода к следующему шагу – к определению того, что конкретное лицо совершило преступление – требуется нечто большее, чем просто логика.

Чтобы окончательно разобраться во взаимосвязях между логическими и эмпирическими рассуждениями, давайте рассмотрим более причудливый пример. Представим себе, что психиатр видит, как левая рука его пациентки берет ручку и начинает наносить чернила на бланк в чековой книжке. Врач трактует это как целенаправленное действие, и поэтому он по логике должен быть убежден в том, что это действие осуществляет некий сознающий индивид. Однако может оказаться так, что психиатр думает: «Это моя дорогая пациентка Салли собирается заплатить мне за оказанные ей услуги в течение этой недели, когда я помогал ей справляться с синдромом раздвоения личности», – в то время как на самом деле это Сниппи, альтер-эго Салли, вовсе даже не заполняет чек, а пишет на бланке: «У ВАС СЛИШКОМ ДЛИННЫЙ НОС!», – чтобы передать эту бумажку доктору. В этом примере нам опять-таки следует помнить о пределах логической дедукции. Как только психиатр решает истолковать движения руки и ручки как целенаправленное действие — в противоположность простому рефлексу – он вынужден логически заключить, что ручкой двигает некое разумное существо с определенными мотивами, чтобы достичь некоторой цели. Однако если психиатр делает логический скачок и приходит к выводу, что это разумное существо – личность, известная ему как «Салли», и что она перемещает в пространстве ручку для того, чтобы произвести оплату его услуг, то он выходит за рамки логической дедукции и поэтому может ошибиться.

Как показывают эти примеры, в своей повседневной жизни, решив проинтерпретировать некое событие как целенаправленное действие, мы производим много чего еще помимо логической дедукции. Для более точного понимания наблюдаемого мы используем всевозможные эмпирические данные. Но экономическая теория сосредоточивает свое внимание на том знании, которое мы можем вывести из одного лишь факта целенаправленного действия без использования каких-либо эмпирических данных, относящихся к конкретному случаю, которые могут привести, а могут и не привести к более полному объяснению.

Оставляя в стороне нетипичные примеры вроде раздвоения личности или гипнотического контроля, в общем случае мы соотносим каждое живое человеческое тело с одним конкретным разумом (и наоборот). Поэтому когда мы видим физическое тело, ассоциируемое с именем «Билл», выливающее себе в рот банку газировки, для нас естественным способом это описать будет высказывание: «Билл испытывал жажду, и поэтому он решил чего-нибудь попить». Хотя обычно мы не останавливаемся, чтобы над этим задуматься, когда мы говорим нечто подобное, то имеем в виду некую физически неощутимую сознательную волю, именуемую «Биллом», которая пытается добиться своего, оказывая влияние на конгломерат клеток, который мы называем «телом Билла».