Вернулись они минут через десять. Мы с Натальей уже убрали черепки и осколки, и принимали коньяк, чтобы успокоить нервы.
Виталий вытер платком лоб, налил себе коньяку, выпил и, жуя злополучную колбасу, принялся с восхищением разглядывать Наталью. А потом сказал:
– Ну, девки, вы даете! Куда до вас терминатору! – и потер шишку на голове.
Еще после пары рюмок мы попытались восстановить события. Картина нарисовалась такая.
Некая темная личность, владеющая элементами альпинизма, взобралась на второй этаж и пыталась бесшумно проникнуть в Наташкину квартиру. Свет был выключен, шторы наполовину задвинуты, столик с горящими свечами стоял в углу. С улицы, видимо, создавалось впечатление, что упившийся народ лег спать. Услышав подозрительный шум, Наталья отреагировала автоматически: подскочив к окну, схватила за стебель цветок, стоявший на подоконнике, и наотмашь нанесла сокрушительный удар вазоном по голове непрошенного гостя. Прямо через стекло!
Виталия мы в последние события не посвящали, и он решил, что какой-то идиот, обкурившись, решил обворовать квартиру, не выяснив, находятся ли хозяева дома.
– Наталья, – сказал летчик, – будьте осторожнее, поставьте сигнализацию!
Наташка пообещала вставить бронебойные стекла.
Поохав и поахав, мы решили, что поверженный враг больше не появится, и беседа перетекла в другое русло. После мороженого стали рассматривать принесенный альбом, и это было действительно интересно. Перелистывая последние страницы, я ощутила непонятное беспокойство…
Расходиться не хотелось, мы пили чай, но мне не давала покоя какая-то фотография, отпечатавшаяся в подсознании. Я стала рассеяно перебирать снимки и чуть не вскрикнула, перевернув очередную страницу: рядом с загорелым, смеющимся Виталием стоял высокий крепкий мужчина в выцветшей военной форме, с холодными светлыми глазами, короткой стрижкой и твердым ртом. Это был человек с рисунка Соломона, таинственный незнакомец, который приценивался к полотнам Стасевича. И он был похож на того самого типа, который мок под дождем, разглядывая мое окно, а затем носился, как угорелый, в тойоте. Впрочем, в последнем я была не уверена.
– Кто это? – ткнула я пальцем в снимок.
Виталий удивленно взглянул на меня, взял фото.
– А это Глеб Полторанин, – с какой-то особенной теплотой в голосе сказал он. – Жизнь мне спас, когда вертолет сбили.
– Расскажите подробнее, – попросила я. – Он тоже летчик?
– В разведке служил, – уклончиво сказал Виталий. – А рассказывать особенно нечего, воспоминания не к праздничному столу. А почему он вас заинтересовал?
– По-моему, я его у знакомых встречала.
– Это исключено, – твердо сказал Виталий, – Он погиб в Чечне.
Наталья искоса посмотрела на меня.
Посидели еще немного, потом Виталий встал, пообещал проводить утром на электричку, раскланялся, и они с Чипом удалились.
Наталья придвинулась ко мне и зашипела:
– Что за разведчик такой? Колись!
– Да я сама толком ничего не знаю!
– Давай про то, что знаешь!
Я рассказала и даже показала рисунок Соломона.
– Точно он! – подтвердила Наталья. – Тебе не кажется, что дело принимает неожиданный оборот?
Я за два дня к любым оборотам привыкла, поэтому мне ничего не казалось, а просто хотелось спать.
