– Дайте воды, – эти слова были произнесены настолько жалобным тоном, что ее саму, ту еще гордячку, передернуло.
Пить, на самом деле, хотелось просто адски. Но ощутила девушка это только теперь, когда выяснилось, что не так страшен черт, как она себе намалевала. Раньше потребности организма заглушал страх, и все мысли были направлены на то, чтобы отсюда выбраться.
Коренастый молча подал ей стакан воды.
– Ты тоже мент? – Мила решила использовать классическую тактику «лучшая защита – нападение» и пошла в наступление первой.
– Тоже, – ответил брюнет, ничуть не оскорбившись на «мента». – А ты что, Олега знаешь?
Журналистка собиралась что-то ответить, но Лалин грубо сказал:
– Немного знакомы.
Мила опешила, а брюнет хмыкнул, видимо, по-своему трактовав этот ответ.
– А зачем вы меня приковали? – возмутилась девушка.
– Ну ясное дело, зачем… Чтоб не сбежала.
– А я думала, вы меня на органы разберете, или в рабство продадите…
– Мадам насмотрелась криминальных сериалов, – опять заржал коренастый.
Он отстегнул наручники.
– Теперь выкладывай, как зовут, на кого работаешь, что делала в больнице? – это уже звучало как допрос.
Мила насупилась. Она решила не отвечать. Брюнет выжидающе постучал пальцами по столу. А бывшего супруга, кажется, вовсе не интересовало, что она ответит. Он с равнодушным видом курил и смотрел в окно.
Поскольку пауза затягивалась, Лалин все же решил ее нарушить.
– Меланья Романовна ее зовут, – холодно сказал он.
– Ого, а вы и правда близко знакомы! Ну и имечко…
Мила бросила на брюнета испепеляющий взгляд и демонстративно отвернулась. Комментарии на тему ее имени девушка не переносила.
– Ладно, без шуток, – теперь брюнет был серьезен, даже угрожающе серьезен. – Рассказывай.
Журналистка не промолвила ни слова.
– Я повторяю – шутки закончились.
– Бить меня, что ли, будете? – осведомилась Мила. – По какому праву вы вообще меня тут удерживаете?
Она поняла, что никакой опасности ей не угрожает и решила, что пора отсюда выбираться. Хотя, может рассказать им все? Не так уж крепко она держалась за свою работу. Тем более, после вчерашней планерки.
Мила в который раз прокрутила в голове те события. Новая заместительница редактора, которой было как минимум лет семьдесят, появилась пару месяцев назад, и они с Милой не сработались от слова совсем. Та постоянно критиковала все материалы, которые писала девушка, так и норовя унизить ее перед шефом. А на злосчастной планерке и вовсе во всеуслышание заявила, что Литвинова не развивается как профессионал, и вообще сама она в возрасте Милы уже была редактором. Выходит, у девушки нет карьерных амбиций, таланта и вообще желания работать. Тем не менее, шеф дал ей это ответственное задание и сказал, что справиться может только она.
Коллеги недолюбливали склочную «замшу», поэтому поддержали Милу. Спортивный обозреватель Илья, выходя из кабинета руководителя, с улыбкой проговорил:
– Ну вот, виновные отчихвостены, ленивые пристыжены. Начинаем работать с новыми силами, – и подмигнул Миле.
И все равно на душе было скверно. Девушка знала себе цену как журналисту, и поэтому эти несправедливые придирки выводили ее из себя.
…Так вот, не то, чтобы Мила молчала из-за своей верности шефу. Она не хотела говорить из-за Олега. Тот сейчас выглядел чересчур равнодушным и высокомерным. Даже не взглянул на нее толком, хотя почти два года не виделись. Поэтому помогать ему уж точно не возникало желания.
