Перепорхнув заборчик, он грациозно обогнул припаркованное авто хамоватого жителя соседнего дома, внимательно его осмотрел, будто примеряясь, и застыл у капота. Затем коротким сильным движением воткнул трость в землю, где уже сошёл снег, и, расстегнув короткое пальто, достал из внутреннего кармана…
Охнув, Лика дёрнулась и с грохотом свалилась с табуретки. Из соседней комнаты послышалось недовольное сонное бурчание тёти Маши. Отбросив опрокинутый стул, уже нисколько не заботясь о соблюдении тишины, Лика снова высунулась из окна.
В пустом дворе припаркованные машины, по-прежнему молча, подмигивали одноглазыми регистраторами. Деревья чуть покачивали оголёнными ветвями, отбрасывая тонкие переплетающиеся тени. Крышка капота красной иномарки, поставленной на газоне обнаглевшим автолюбителем, прогнулась и лопнула, открыв детали мотора. Над искорёженными краями виднелась оранжевая, плавно изогнутая, ручка топора.
Лика с интересом осматривала двор и тёмные окна соседних домов, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Но никто не выглянул, ни в одном окне не загорелся свет. Как будто никакого шума и не было вовсе. Да ведь и сама Лика ничего не слышала. Ну, допустим, во время удара она как раз громыхала табуретом, а там уж не до звуков с улицы. И куда делся долговязый? Испарился? Возможно, ведь как-то же он телепортировался с одной стороны палисадника на другую.
Телепортировался. Что за чушь! Может, ещё в магию поверить и в церковь сходить, как тётя Маша? Лика захлопнула окно и забралась в постель.
Утром она, к сожалению, проспала момент, когда наглый хозяин изуродованного авто обнаружил топор в капоте своей колымаги.
– Феодулия, завтракать, – донеслось с кухни.
Внутри жарко заклокотало. Сжав зубы, чтобы подавить раздражение произнесённым вслух именем, Лика встала, наспех застелила кровать и пошла на кухню.
– Тёть Маш, сколько раз просить, чтобы ты не называла меня так?
– Как? – спросила тётя Маша, не оборачиваясь. Она ловко перекладывала пухлые сырники из глубокой сковородки на большую тарелку.
– Зови меня Лика. – Полное имя давно, ещё с начальной школы, застревало комом в горле.
– Ладно, – в очередной раз пообещала тётя Маша, ставя блюдо на стол.
– Тёть Маш, ну опять этот холестерин. – Лика брезгливо поморщилась, встала из-за стола и достала из холодильника коробку овсяного молока. – От этого, – она кивнула на густые сливки в фарфоровом кувшинчике, – один вред. Это я тебе как врач говорю.
– Будущий, будущий санитарный врач.
– Ну, будущий врач. Какая разница. – Лика налила овсяной жидкости в кофе.
– Как будущий врач, ты бы лучше курить бросила.
– Ой, ну перестань.
Лика и сама хотела прекратить смолить, даже несколько раз давала себе твёрдое обещание, но тяга к сигаретам пока уверенно побеждала.
Наспех заглотив кофе с тостами из бездрожжевого хлеба, который тётя Маша не успела искрошить птицам, Лика оделась и выбежала на улицу. Испорченную иномарку с торчащим из капота топором как раз загружали на платформу эвакуатора.
– А почему увозят? – спросила Лика у соседки Веры, безразлично наблюдавшей за погрузкой и машинально качающей детскую коляску с малышом.
– Вроде сломалась, не заводится. – Мрачно хихикнув, Вера достала из кармана пуховика пачку тонких сигарет.
Лика на автомате стала хлопать себя по карманам, но заветная коробочка не нашлась.
– Вер, дай закурить, я свои опять где-то посеяла. – Прикуривая, Лика подумала, что без участия тёти Маши пропажа целого блока сигарет и пятой подряд зажигалки явно не обошлась. – А можно, пока эта колымага в ремонте, с газоном что-нибудь сделать? Чтобы этот придурок не смог опять там парковаться? Забор, например, поставить.
