– И, все-таки, вы ждете, – мстительно сказала я, истинно наслаждаясь ситуацией, и, успев схватить лишь рюкзак, вылетела под злобным взглядом Ламото.
На любую пасть, червяк Суи, свой намордник найдется, как и на каждую шею – свой хомут.
***
Труп действительно был. Правда, не первой свежести. И даже не второй.
Один из патрулей в рядовом рейде наткнулся на кость. Чистую. Без каких-либо следов зубов, когтей и прочих повреждений. Весь ужас этой кости состоял в том, что она была человеческой. Маленького человека.
А вот кого именно, оборотни выяснить не могли: от костной ткани несло едкой химией, и этот запах перебивал все остальные. Именно на него сотрудник патруля и среагировал: в лесу было не место подобным проявлениям.
Кость была человеческой, а оборотни – бессильны в опознавании. Поэтому вызвали меня. Как ни отвратительна я была членам общины, как ни ничтожна для них, как ни отрицали, ни презирали, ни высмеивали они мои способности, а в случае безвыходных ситуаций использовали все возможные варианты, в том числе и мои навыки.
Оборотни – … такие оборотни.
Я натянула резиновые перчатки и прошла за предупреждающее ограждение. Взгляд встретился с напряженными лицами безопасников в чахоточном свете фонарей. Прежде уютный парк на северо-западной окраине общины, где здорово было пробежаться по утрам, мечтательно полежать в послеобеденные часы на ароматной траве или поиграться с шумной ребятней, купаясь в лучах отгорающего дня, сейчас был сосредоточием мрачного яростного бессилия, до болезненности открытого и оттого еще более неправильного.
Оборотни из ночного патруля вместе с безопасниками продолжали исследовать окружающую территорию, скорее всего, рассчитывая найти и другие составляющие человеческого тела. В поисковой команде мне делать было нечего, эти ребята и без меня справятся.
Сопровождающий меня Ламото направился к металлическому столу, я – за ним. На холодной поверхности отражались первые лучи восходящего солнца. Для нас новый день уже наступил, а для того, чьи останки лежали сейчас в боксе, он не наступит больше никогда.
Кость юного создания отливала молочной желтизной. Это было одно из ребер грудной клетки ребенка. Я это точно знала. Занятиями анатомией в школе и в колледже я искренне наслаждалась. Мне нравилось изучать строения тел представителей разных рас, нравилось устанавливать причино-следственные связи в работе систем организмов, нравилось находить ответы на вопросы, возникающие перед лицом науки.
Что мне не нравилось, так это стоять сейчас перед лишенным жизни человеком и, сцепив зубы, удерживать себя от побега. Если кто думает, что погружаться в мир другого сознания просто, приятно пропускать через свое тело его мысли, чувства, телесные ощущения, он не был на моем месте. Эти процессы сложно назвать приятными, желанными и тем более их сложно охарактеризовать "любимой работой". И, все-таки, здесь нужна моя помощь, и я постараюсь уделить столько внимания, сколько могу.
Осторожно взяв в руки кость, осмотрела ее со всей тщательностью, понюхала. Все, как и рассказал Ламото: следов повреждений нет, обработана химией. Я бы даже предположила, что благодаря химическому составу мы и имеем такую чистую кость, например, кислота могла разъесть ткани, не повредив костную структуру. В целом, под действием кислоты могли разложиться и остальные кости скелета, а эта по каким-то причинам уцелела. И вот вопрос: тело ребенка само попало в эту кислую среду или ему помогли. Если второе, то это уже преступление. В первом же варианте мы имеем дело с трагическим несчастным случаем.
