Мысль о самоубийстве казалась не более пугающей, чем решение задачки по математике.
Даже еще меньше.
Но ей надо подождать, напомнила она себе. Он скоро спустится к ней. Подождать, когда он уйдет. Ведь ей потребуется время, чтобы умереть.
Сегодня, подумала она с усталым вздохом. Она может умереть сегодня.
Сбежать.
Она снова выпрямилась, но тут стены качнулись.
Нет, поняла она, это она качнулась. А ее желудок вывернулся.
Она еле успела добежать до туалета, упала на колени и опустошила взбунтовавшийся желудок.
Липкая, противная, она перевела дыхание, и ее снова стошнило.
В слезах она свернулась калачиком на полу, дрожащая, задыхающаяся. Ее душили слезы горя и какой-то странной радости.
Она слышала, как звякнул запор. Слышала его шаги – тяжелые-тяжелые.
С трудом поднявшись с пола, вцепившись в раковину, она повернулась к нему.
Туман в голове рассеялся, и она с ужасающей отчетливостью снова почувствовала свою ненависть.
Положив руку на живот, все еще обвисший после родов, она внезапно осознала, что у нее появился смысл жить дальше.
– Я беременна, – сообщила она.
Он кивнул:
– Лучше, чтобы на этот раз ты родила сына. А теперь умойся и съешь завтрак.
Наши дни
Хрустким, как яблоко, утром, когда восточный небосклон подсветили розовые и золотые лучи, Бодин повесила на плечо сумку и пошла к конюшне.
Она слышала, как кудахтали куры. Возле барака дворняжки Честер и Клайд устроили утреннюю возню. Они тут же помчались к ней, высунув языки, с веселыми глазами – словно месяц ее не видели.
Ничто не может так развеселить человека в начале дня, как пара безумно довольных собак, и Бодин с удовольствием чесала и гладила их, пока они не возобновили свой поединок.
Она помахала рукой одним работникам и поговорила с другими, которые убирали навоз в конюшне.
Увидев Коллена, Бодин остановилась. В куртке из овчины, удобных, разношенных сапогах и темном стетсоне он прилаживал седло на спину красавца Сандауна.
– Хочешь прокатиться? – спросила она.
Он оглянулся.
– Сандауну нужно размять ноги, и я могу сегодня поработать на нем на комплексе.
– Он настоящее сокровище. Если хочешь, мы и его можем взять на баланс.
– Нет необходимости. – Пока Коллен затягивал подпругу, Сандаун повернул голову и снял шляпу с его головы. – Что я говорил тебе?
Сандаун просто высунул голову за низкую дверцу и протянул Бодин шляпу.
– Ой, спасибо. Какая хорошая шляпа.
– Она перестанет быть хорошей, если он и дальше будет с ней играть. Тебе что-то нужно?
– У меня есть все, что мне нужно, а вот и моя лошадь, которой тоже требуется размяться. Я поеду на ней сегодня на работу.
– Утро подходящее. Я подожду тебя. Можем поехать вместе. Вы вернете мне мою шляпу, босс?
Отдав ему шляпу, она повернулась, чтобы пойти к Лео. И услышала позади голос раздосадованного Коллена:
– Ладно тебе, перестань.
Надевая седло на Лео, она размышляла, может ли обучить его парочке трюков. Он любит морковку и мятные сладости, так что она попробует его подкупить.
Она услышала смех работников и поняла его причину, когда вывела Лео.
Сандаун сидел на бетонном полу в проходе, причем выглядел прямо как человек, усевшийся в кресле, а Коллен прислонился к двери денника и что-то изучал на дисплее телефона.
– Эта лошадь переплюнет всех! – крикнул один из работников. – Точно переплюнет, будь я трижды проклят.
Коллен поднял голову и улыбнулся Бодин:
– Готова?
– Да. А ты?
