У неё много духов. Особенно я люблю «Красную Москву» в пузырёчке из Кремля и «Красный мак» в жёлтой коробочке с красной кисточкой. Я могу с ними играть, это мои сокровища, и она отдаёт мне пустые флакончики, когда духи заканчиваются.
У мамы другие духи: «Рижская сирень», «Уральские самоцветы». Они пахнут не хуже тетушкиных, и мама тоже не носит серьги. И платья они шьют у одной портнихи – Титовны. Но на тётушке они смотрятся лучше.
Крёстная за шалости меня никогда не ругает, только смеётся и называет «Буля», что значит «цибуля». Это большой толстый белобрысый лук. Я не обижаюсь. Она моя крёстная мама, и ей всё можно.
Моя тётушка недавно вышла замуж. Муж у нее красивый, Григорием звать. А еще с ними живут родители Григория – Манька да Гордей. Я их видела. Они почти не покидают свою комнату и всё время молятся. Бабушка говорит, что они старообрядцы. И Вале надо помочь построить отдельный дом и съехать от них вместе с мужем. Я их боюсь. Они машут на меня руками и кричат: «Тикай, тикай, дивонька, отселя». Я тоже буду помогать маме с папой строить новый дом для Вали и её Григория.
Я люблю, когда бабушка прядёт. Колесо скрипит, веретено крутится. А еще я очень боюсь за бабушку. Мама читала мне сказку про Спящую Красавицу. Она нечаянно укололась веретеном и заснула на долгие годы. И я смотрю, чтобы бабушка не уснула за работой, а то она зевает, потому что рано встаёт, топит печку и готовит на всю семью.
Овечья шерсть такая колючая, вся в репьях да в череде. Потому овец бабушка стрижёт вместе с папой. А козий пух – мягонький, его вычёсывают с козочек мама и тетя. Из шерсти и пуха прядут нити, а потом вяжут на спицах.
Возле печки суетятся крохотные «жёлтые одуванчики» – цыплята. На полу рассыпано пшено, приготовлено блюдце с водой, а сверху перевёрнутый стакан, чтобы пили только по краю. Они ещё маленькие, глупые, могут облиться, простудиться и заболеть.
В углу комнаты стоят ухват, кочерга и совок. Они нужны для нашей печки. Сама печка – красивая, белая, на ней синькой нарисованы цветы «мальвы» или «рожи», как называет их бабушка и её подруги.
Подруги частенько забегают к бабушке в гости. Зовут друг друга «бабочки», «сеструшки» или «кумочки». Бойкие на язык и такие весёлые. Только вот песни поют грустные. И я не всегда понимаю, о чем они, эти песни. Поют и на мамином языке, и на том чудном, на котором говорит бабушка.
На печке в большом горшке булькает тыквенная каша с пшеном. Я не люблю такую кашу, но бабушка сажает в огороде много тыкв. Они вырастают размером с бочку и все, кроме меня, радуются хорошему урожаю – сытая зима будет.
Ещё я не люблю мамалыгу. Это кукурузная каша. Её режут ножом как хлеб. Но взрослые говорят, что она сытная и питательная.
Мне не нравится и бабушкин холодный борщ. Там щавель, крапива и варёное яйцо со сметаной. Его варят по весне, когда появляется первая зелень. Я выбираю из него только яйца.
Папа тоже не любит холодный борщ: «Опять пустохлёб сварили! Зелёные борщи – хоть портянки полощи».
А бабушка всегда с ним спорит: «В горшке не пусто и в брюхе густо».
Я очень люблю настоящий кубанский борщ. Бабуля знает много секретов и учит меня с малолетства.
Лучшее мясо – говядина с чёлушкой! Сельдерей – волшебная приправка, «утеха для желудка», и без неё никак. А ещё корень петрушки, бочковые помидоры, с перцем да с хреном.
– Да смотри, бери не свёклу кацапскую, а бурачок наш, полосатенький, чтобы добела зажарился, – подсказывает бабуля. – Обжаривай на смальце, чтобы свининкой пропахло, всё посытнее будет.
