— Ничего не могу с собой поделать. Меня к тебе тянет, — Рома провел кончиком пальца по моему подбородку. — И ты испытываешь то же самое, но зачем-то сопротивляешься этому чувству.
Губы Смолова впились в мой рот и я не смогла устоять. Ответила. Наверное, бокал вина тому поспособствовал. Рома запустил пальцы в мои влажные волосы, углубляя поцелуй. На секунду мне показалось, что я оторвалась от земли и парю в невесомости. Что мир замер и есть только мы.
— Ты такая колючка, — Смолов будто невзначай коснулся груди, а она, предательница, моментально отозвалась на его ласку: соски затвердели и встали, будто я вышла на мороз. — Ведь я же нравлюсь тебе, что ты сопротивляешься, как девственница. Или...
— Стоит мне только подумать, что ты нормальный мужчина, как пара колких фраз в корне меняют всю ситуацию. И все, что мне только хочется после этого — делать все наперекор тебе!
— Если скажу, что ты страшненькая и грудь у тебя некрасивая, ты снимешь купальник?
Я закатила глаза, отступая назад, но Рома снова схватил меня за руку. Споткнувшись о доску, я не удержала равновесия, и мы оба полетели с пирса в воду. Я вынырнула первой и, вытерев влагу с лица, рассмеялась в голос. Рома показался спустя секунду и тут же окатил меня брызгами воды.
— Какая же ты чертовка! Скажи, когда ты поймёшь, что пора сбавить обороты и принять моё внимание?
Я поплыла к берегу, мечтая добраться до того быстрее него, похватать свою одежду и скрыться с места преступления. Не иначе, меня будет ждать страстная расправа. По горящим глазам видела, что Смолов едва сдерживался.
Но что была моя физическая форма по сравнению с Роминой? Он настиг меня у самого берега. Схватил за щиколотку и повалил обратно в воду. Навис сверху и вжал меня в песок.
— Знаешь, что я понял? — прошептал мне в рот. — Что тебя так же заводит эта игра и гонка, как и меня, — впился губами в мой рот, сминая рукой грудь.
Я выгнулась ему навстречу, и даже прохладные волны не смогли бы остудить моего желания. Да что же это за напасть такая? Ведь я давала себе обещание, что больше никаких отношений и чувств, но сердце, словно сумасшедшее, билось о ребра, а я с горячностью отвечала на поцелуи Романа. И даже более того. Желала между нами большего! Еще никогда не ощущала такого безумного притяжения, которое не поддавалось контролю.
Смолов вдруг прекратил поцелуй и отстранился. Часто и глубоко дыша, он смотрел мне в глаза, пока я тонула в его взгляде, понимая, что не могу всплыть. Что тону. И мне нравится это лёгкое чувство невесомости. Нравится эта новая Яна, на которую ещё никто и никогда так не смотрел, как Роман.
— Мне... Пора. Я обещала посидеть с крестником, — прохрипела я.
— Хорошо, — отозвался Смолов, выворачивая своим глубоким взглядом все мои внутренности.
Подхватил меня, словно я была пушинка, отнес к шезлонгу и только у него поставил на ноги. Взял полотенце и закутал в него, как маленькую девочку.
— Проводить тебя до номера? — посмотрел на меня из-под опущенных ресниц, а я лишь качнула головой, не в силах отвести от него глаз.
— Нет, сама дойду.
— Тогда до завтра? — его взгляд обжег мое тело, когда я стянула с себя полотенце.
Я быстро натянула шорты на мокрый купальник и трясущимися руками схватила свою сумку. Ничего не ответив, я развернулась и пошла прочь, чувствуя у себя на спине, где-то между лопатками, неприятную скованность. Не удивлюсь, если она была вызвана пристальным взглядом. Лучше бы Смолова в тот день и вправду куда-нибудь пересадили от меня в самолёте, а мы не встречались.
