Не совсем понятно про неприятие даров. Почему же я, например, не должна угоститься тортиком от наших менеджеров, особенно если угощают от души?
И сколько мне придется еще учиться, чтобы усвоить это и жить по таким правилам?
Понятно только, что не учиться этому я теперь не смогу. И я снова уткнулась в свой конспект:
«В Индии принято считать, что человек приходит к йоге не случайно, а заслужив это своими предыдущими воплощениями», – прочла я далее.
Еще неделю назад эта сентенция не вызвала бы у меня даже искры интереса, лишь легкую иронию по поводу «предыдущих воплощений». Теперь же она взволновала моё воображение.
Если поверить в предыдущие и последующие воплощения, то жизнь приобретает совсем другой смысл.
Правда с вопросами веры у меня вообще дело обстоит неважно. Меня воспитывал отец, бывший убежденным безбожником.
И вообще значительную часть юности я провела на улице. А такой суровый опыт учит верить не в высшие силы, а только в себя.
Да и курс религиоведения на юридическом факультете открыл мне, что религиозные постулаты имеют рукотворное происхождение.
Ну и что? Зато я узнала, что картина мира, складывающаяся в глазах человека, относительна и переменчива. И что окружающий мир таков, каким его способна воспринять и отразить психика.
Выйдя из маршрутки, я вдруг ощутила, что стала по-иному видеть улицу, по которой хожу много лет каждое утро.
Магазин косметики «Суар де Пари» теперь не кажется маленьким и скучным, а кафе «Гурман» благоухает не только искусственными ароматами маргариновых пирожных, но и свежим хлебом.
Или мир за это время стал другим и по-иному воззрился на меня?
Немного поразмыслив, я решила, что это вообще не вопрос. – Конечно же, мир стал другим и становится им ежеминутно, потому что находится в постоянном движении и развитии.
И я, часть его, также нахожусь в движении и развитии. А сейчас я просто ощутила это.
Без высоких слов мое ощущение не описать, а я не люблю патетики. Хотя сегодня почему-то из меня так и прут красивости.
Поэтому я просто тихо шла на работу, наслаждаясь жизнью.
И это не помешало мне купить свежих фруктов и орехов на обед. Отныне никаких пирожков, бутербродов и столовских харчей.
Включив компьютер, я окунулась в работу как исстрадавшийся от жары путник в прохладное озеро. Или как трудоголик, в котором открылось второе дыхание.
Чтобы заполнить паузу пока загружается компьютер, я взяла ручку и стала рисовать.
На листе бумаги появилось характерное лицо человека в котелке и с усами. Вроде Эркюля Пуаро.
Рядом с ним поместился профиль молодой женщины в драной шляпке винтажного вида. Дорисовав хорошенькие сердитые глазки, я опознала Элизу Дулиттл.
Внизу листа разместилась еще старушка в капоте и шали. Дряблые круглые щечки и пустые глаза. Это ещё кто? А вот кто, сообразила я, – маменька Мишеньки Бальзаминова.
Вообще-то с рисованием я покончила ещё в отрочестве, когда мои жизненные интересы вдруг радикально изменились. Теперь же моё уменье вновь заявило о себе.
Правда, на бумагу стали проситься не виды родного города, которые я когда-то любила рисовать на пленэре, а человеческие лица, точнее характеры.
С чего бы это? Кроме того, нарисованные лица вызывали у меня явные ассоциации.
Эркюль Пуаро, естественно, связывался с увлекательностью расследования преступления. Элиза Дулиттл – с чудом окультуривания человека.
А пожилая дама в капоте и шали – с объективной вредностью растительной жизни и тотального неверия в будущее.
