Чиновник опустил голову, прикрытую красной феской, выдержал долгую паузу, затем взял лист из папки с документами и начал читать, изредка бросая бесстрастный взгляд на учителя:
«Настоящий протокол составлен для обзора места происшествия. Место происшествия – станция Лазарет-Шон, территориальные владения концерна «Чина». Суть происшествия – гибель чистопородного тайпина в результате наступления смертного часа. Причина наступления смертного часа – случайный наезд рейсового состава. Потерпевший – Аджи Ульрих Мара, духовный консультант торговой фирмы «Жанна-Амур».
Нет иных, вызывающих вопросы обстоятельств, нет иных, не указанных в протоколе людей и объектов, имеющих отношение к данному делу».
Холодные глаза ящера уставились на учителя и полицейский добавил:
– Как видите, женщины нет, нет, и все тут. Это слишком старо, чтобы осложнять и без того сложную жизнь, – чиновник говорил откровенно нравоучительным тоном. – Вы ведь понимаете, что мы не ищем призраков? – он склонил свое матовое лицо к учителю.
– Возможно, никто их не ищет, – Бек-Бой не отводил взгляда от своего собеседника, – я знаю, что видел нечто необъяснимое, и видел часть очевидного – этот парень погиб страшным образом. Объясните мне часть очевидного…
Чиновник подошел к окну, за которым огромный синевато-грязный небоскреб закрыл полнеба. Он опустился на край стола, и как-то по-детски поджав ноги, неожиданно сказал:
– А может это нечто похожее на робота? Человек-невидимка? Может, это заговор против общественного порядка?..
– Нет, что вы?! – Бек-Бой приподнялся на стуле, – где же все эти винтики и лампы, что в роботах бывают? Ведь ничего не нашли…
– В том-то и дело, что ничего. Нет волос, пятен пота, каких-либо остатков с генетическими показателями. Абсолютно ничего. Вы понимаете, о чем идет речь? Вам все показалось.
– В наш век, знаете, все может быть, – учитель глядел исподлобья, – кто знает, может проекция какая-нибудь, образы искусственные… Я это видел. Может быть спектральные образы… Но это пока возможно только в теории. Ведь если это удастся на практике, то это будет страшным оружием против человеческого разума.
– Почему? – теперь в голосе полицейского были нотки растерянности, – объясните, пожалуйста.
– Как вы не понимаете, ведь мнимые образы могут заменить охрану, могут использоваться как угроза нападения, как приманка, – осененный внезапной догадкой и смыслом последнего примера, Ада Бек-Бой осекся на полуслове.
– Вы склоны считать, что в нашем случае, – чиновник пригнул голову набок и с таким странным видом встал. – В нашем случае Аджи Ульрих Мара стал жертвой такой приманки? – голос стал скрипуч. Вы должны забыть всё, что видели и слышали.
Бек-Боя поразил холодный и приглушенный голос чиновника.
– Вы должны раз и навсегда вычеркнуть из памяти сегодняшний день. Иначе само государство наше будет считать вас преступником, которого следует немедленно уничтожить, – с нескрываемой злобой закончил он. Воцарилась мертвая тишина.
– Это что, серьезно? – все больше недоумевая, спросил учитель.
– Это так же серьезно, как и то, что вы видели. Подписка о неразглашении – единственная гарантия сохранения вашей жизни на ближайшее будущее. Такова жизнь, дорогой учитель, – усмехнулся человек в темно-синем мундире.
Он наклонился, на его лице застыла невероятно бледная, теперь особенно ставшая неприятной Бек-Бою, безжизненная гипсовая улыбка.
