– И зачем это фотографировать? – пробурчал Ал.
– О, там ты еще в розовой ванночке где-то сидел, – Юдзуру любезно попытался листнуть на несколько страниц назад. Ал перехватил у него альбом и листнул вперед.
Они с папой и бабушкой стоят на ступенях перед красивым синтоистским храмом, до которого лестница была длиннее, чем очередь в него. Ал в детских плавках выглядывает из оранжевого надувного круга под синим зонтиком. Ал, перемазанный шоколадом, которого вытирает мама в махровом халате. Ал в окружении родителей на диване в их доме в Сакраменто перед своим первым походом в школу. Он захлопнул альбом, подняв облачко пыли.
– Ал, – начал Юдзуру, но Ал чихнул, не дав ему закончить.
Альбом выпал из рук и открылся на первой странице. Совсем маленький Ал лежал на пеленальном столике. Без подгузника. Юдзуру засмеялся, а Ал снова захлопнул альбом и пихнул его обратно на полку.
– Кончай ржать, будто у тебя таких фоток нет.
– Расслабься, у меня есть фотография, где я в позе супергероя держу свой загаженный подгузник.
– Вчера сделали? – улыбнулся Ал и встал в соответствующую позу. – На страже горшков. В роддоме не сказали, что ты будешь спасать мир?
– Нет, я так громко орал, что маме сказали, что я буду певцом.
– Почти угадали, пианист. Тогда у меня так красиво лежала рука, что маме сказали, что я буду художником, – парировал Ал.
– Вот так лежала? – Юдзуру скрючил руку, как старик.
– Иди ты, – Ал кинул в него подушку.
Юдзуру попытался сделать то же самое, но Ал рванул на улицу.
– Быстрый ты явно не как супергерой, – крикнул он другу.
В этот момент из кухни показалась бабушка и непривычно резко крикнула:
– Хватит орать.
Ал с Юдзуру замерли как по команде, один на крыльце с подушкой в руках, второй под сохнущей простыней и босиком.
– Живо спать, – скомандовала бабушка.
Ал испугался, что она начнет ругаться на Юдзу, и поэтому переключил внимание на себя.
– Еще десяти нет, – тихо произнес он.
Бабушка пронзила его острым, словно об него можно было уколоться, взглядом, и бросила:
– Если дома отец тебе позволяет так себя вести, я нет.
И она скрылась на кухне, хлопнув дверью.
«Дома?».
– И что это с ними всеми на ночевках происходит? – задумчиво произнес Юдзуру.
– Пойдем еще что-нибудь посмотрим, – Ал развернулся и вошел в дом.
Они включили «Черепашки ниндзя» на английском, как попросил сам Юдзуру. В итоге он ничего не понял, и Алу пришлось вынуть диск. Как раз в этот момент бабушка вернулась домой и прошла в свою комнату мимо гостиной, даже не заглянув в нее. Ал сделал вид, что не заметил этого.
– Давай ложиться спать, – предложил Юдзуру.
Ал выключил свет, но спать ему не хотелось. Мимо дома проехала машина, на стене заплясали блики от фар.
– Может, прикроем седзи в ту комнату? – спросил Юдзуру откуда-то снизу.
Алу было неловко, что он, как и всегда спал на диване, а друг на футоне, но давно уже понял, что японцам нормально спать на полу. Он повернул голову в сторону маленькой комнатки, где они смотрели его старые фотографии, единственной, которую они так и не закрыли за раздвижными дверьми.
– Боишься? – спросил Ал.
– А ты нет?
Он устремил взгляд в темноту, где на стеллаже стояли фотографии его мамы и дедушки. Без очков он не разглядел бы их даже при свете.
– Это же просто фотографии, – бросил Ал.
– Я не про них, а про темноту. Почему ты должен их бояться? – не понял Юдзуру. – Это же твои родственники.
