Утраченная магия - страница 9

Мама нежно обхватила руками мое лицо.

– Никто, кроме Богини, не знает будущего, милая. Геката откроет тебе путь, главное – его увидеть. И тогда все точно будет в порядке.

Я вошла в свою комнату. Она осталась точно такой, какой я ее помню: маленькая, но уютная. Светло-зеленые стены, кровать, на которой все еще лежало мое лиловое мягкое одеяло, стол, заваленный стопками книг по истории, на стеллаже у стены стоит старенький проигрыватель, а рядом мои любимые пластинки.

С каждым годом на полках появлялось все больше и больше различных предметов, которые я не уместила в комнате в общежитии, поэтому привезла сюда. Это были столетние обломки глиняных горшков, кованные инструменты для домашнего обихода, несколько старых поврежденных металлических украшений. Все это представляло малую ценность для общества, но для меня каждый обломок был настоящим сокровищем.

Но моей любимой частью комнаты все равно была совсем не коллекция исторических находок. Над моей кроватью все еще прикреплены фотографии. Только они способны остановить текущий момент, позволить посмотреть в прошлое и воссоздавать мельчайшие детали произошедшего. На одних снимках я совсем маленькая. У меня рыжие кудрявые волосы, россыпь веснушек на лице. На других я уже постарше, обычно в окружении магической атрибутики. И на каждой фотографии я с улыбкой смотрю в объектив. Самый поздний снимок здесь – моя радость, когда пришло письмо из колледжа, и я узнала, что меня приняли. Мои глаза светятся еще ярче, а улыбка поражает своей искренностью. Тогда я смотрела в будущее с трепетом.

Но мои любимые снимки – фото отца, сделанные когда-то мамой. Вот он на сцене. Темные длинные волосы закрывают лицо, он одет только в кожаные штаны и тяжелые армейские ботинки. Его рельефный торс полностью покрыт татуировками. Фанаты ревут от восторга и тянутся к нему руками. Коул Блэквул на сцене – мечта любой женщины. Я же, благодаря маме, вижу и другую его сторону. Второе фото отца подловило его в момент приготовления еды. Мама говорила, что он готовил самую вкусную пасту с креветками в мире. И это было единственное, что он готовил действительно хорошо. На втором снимке отец стоит в спортивных штанах и свободной домашней футболке, его волосы забраны в хвост на затылке, а сам он склонился над сковородой, где обжаривает креветки. Он выглядит здесь сосредоточенным и умиротворенным. Совсем не тот человек со сцены. Здесь он не разбиватель сердец, а заботливый муж и любящий мужчина.

Единственное, что общего у этих фотографий – темный кулон из обсидиана, который сейчас висит на моей шее. Я обхватываю ладонью минерал и на мгновение мне кажется, что он теплее в моих руках. Этот кулон мама надела на меня еще в детстве, когда я стала замечать, что у большинства соседских детей есть не только мама, но и папа. С тех пор он стал напоминанием об отце, которого я никогда не узнаю.

Меня отвлекает мягкий стук в дверь. Смаргивая слезы от мыслей об отце, я поворачиваюсь к вошедшему.

– Здравствуй, апельсинка.

Голос бабушки я счастлива слышать всегда. И каждый раз, когда она называет меня этим детским прозвищем, на лице расплывается улыбка. Ну разве я не лучшая внучка на свете?

Я бросилась к бабушке в объятья и вдохнула мягкий, едва уловимый аромат вербены и свежей выпечки. Она всегда пахла по-особенному. Уютом, теплом. Домом.