– Вы о весталках? – Сато не верилось, что римские хранительницы очага имеют какое-то отношение к американскому Капитолию.
– Храм Весты в Риме был круглым, с отверстием в полу, где непорочные жрицы постоянно поддерживали священный огонь.
Сато пожала плечами:
– Ротонда тоже круглая, но никакой дыры в полу я не вижу.
– Верно, однако долгие годы в самом центре зала было отверстие – именно там, где стоит рука Питера. Сейчас еще можно разглядеть следы ограждения – его установили, чтобы посетители не проваливались в дыру.
– Что? – Сато присмотрелась к полу. – Первый раз слышу.
– Похоже, он прав. – Андерсон указал на выпуклые металлические бляшки в полу, расположенные по кругу, на месте прежних столбов. – Я даже не подозревал, что это такое.
«Вы не одиноки», – подумал Лэнгдон и представил, как тысячи людей, включая известных конгрессменов, каждый день ходят по Ротонде и даже не догадываются, что в былые времена они упали бы под пол – в Крипту Капитолия.
– Дыру заделали, но долгое время посетители могли заглянуть в нее и увидеть костер, горевший внизу.
– Костер? В Капитолии? – удивилась Сато.
– Ну, скорее, факел – вечный огонь, превращавший этот зал в современный храм Весты. В Капитолии была даже весталка – федеральная служащая, именуемая Хранителем Крипты, которая благополучно поддерживала огонь в течение пятидесяти лет, пока – по милости политиков, религиозных деятелей и из-за дыма, якобы наносившего ущерб зданию, – от этого не отказались.
И Андерсон, и Сато не на шутку удивились.
Сегодня единственным напоминанием о священном пламени служила четырехконечная звезда, вмурованная в пол этажом ниже – символ американского вечного огня, однажды пролившего свет знаний на все четыре стороны Нового Света.
– Так вы считаете, что похититель Питера Соломона это знал? – спросила Сато.
– Конечно. И не только это. По всей Ротонде размещены символы, отражающие веру в Мистерии древности.
– Тайная мудрость… – с неприкрытым сарказмом проговорила Сато. – Знания, дарующие человеку божественные способности.
– Да, мэм.
– Не очень-то они соотносятся с христианскими устоями Соединенных Штатов.
– Возможно… Однако это правда. Превращение человека в бога называется «апофеозом». Известно ли вам, что эта тема – превращение человека в бога – ключевой элемент системы символов Ротонды?
– Апофеоз? – всполошился Андерсон, словно услышал что-то знакомое.
«Он тут работает. Он знает», – подумал Лэнгдон и кивнул.
– Да, «апофеоз» дословно переводится как «обожествление». Слово происходит от древнегреческого «apo» – «становиться» и «theos» – «бог».
– «Апофеоз» означает «становиться богом»? – изумленно проронил Андерсон. – Я понятия не имел.
– Я что-то упускаю? – вмешалась Сато.
– Мэм, – сказал Лэнгдон, – самая большая картина в этом здании называется «Апофеоз Вашингтона». На ней изображено превращение Джорджа Вашингтона в бога.
Сато недоверчиво скривилась.
– Не видела я здесь такой картины.
– Еще как видели! – Лэнгдон поднял указательный палец. – Она прямо у вас над головой.
