Я тянусь за фотографией, забыв, что она виртуальная.
– Вот эта. Попросите Мутного взглянуть поближе.
Йосеф улыбается в камеру рядом с молодой зеленоглазой девушкой восточной внешности. На вид – двадцать с небольшим лет и выглядит сногсшибательно.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Ее нет в нашей базе данных. Можем расширить параметры поиска, но по имеющимся фильтрам не проходит.
Мутный переворачивает фотографию. На обороте дата – март – и название фирмы «Лучшие события».
– Берем его, – говорю я Биркетт.
Она что-то командует в гарнитуру.
– Есть перехват.
– Кто это? – повторяет Сандерс мой вопрос.
– Черт ее знает. Фотография с одноразовой камеры. Знаешь, покупают на свадьбу, потом отправляют в проявку и получают фото уже в цифровом виде.
– Но, по нашим данным, Йосеф не был ни на какой свадьбе, – отвечает Сандерс.
Я встаю и поворачиваюсь к ней и Биркетт.
– Вот именно! Обычно они посылают файлы с фотографиями. А Йосеф эту фотографию печатал не из файла, иначе мы бы ее уже видели. Он заморочился с пленкой, чтобы не оставлять электронных следов.
Я обращаюсь к оператору, контролирующему визуализацию:
– Загрузите квартиру Мосина Касира.
Мы мгновенно телепортируемся в квартиру в Йемене, которую полевая команда обыскала четыре дня назад. На стене над столом у Мосина висят десятки фотографий.
– Но ее нет на этих фото, – говорит Сандерс. – Программа отметила бы.
Я указываю на фотографию Мосина с пожилой женщиной, чьи зеленые глаза – постаревшая копия глаз девушки.
– Кто это?
Сандерс сверяется с планшетом.
– Сестра бабушки. Обратная сторона фотографии есть?
Я качаю головой:
– Нет. Но размер распечатки и камера – явно те же. Двоюродный брат Мосина женился в марте. И, по нашим данным, Йосеф в это время был в Бахрейне. Возможно, на самом деле тогда он находился в Йемене.
– Поняла, – отвечает Биркетт. – Хорошая работа, Крей. Йосефа взяли. Скоро узнаем точно. А еще запросим фотографии у продавца камеры. Кто знает, что там еще откроется.
Она сияет. Если Йосеф действительно террорист, это оправдает все расходы на операцию перед начальством.
– С этого момента оперативники будут сканировать все фото с обеих сторон, – говорит Сандерс, делая пометку.
Я хочу объяснить, что дело не в этом, но знаю, что бесполезно. Они все поздравляют друг друга с успехом, хотя все, что у нас есть, – это корреляция.
Я выхожу из кабинета под жаркое техасское солнце, бьющее в раскаленный асфальт стоянки, пытаясь сказать себе, что все хорошо. Но меня продолжает беспокоить, что наши методы и сам процесс могут принести больше вреда, чем пользы. По крайней мере, их должны применять другие люди, которые лучше нас и заняты лучшими делами.
По дороге домой я вновь пытаюсь понять, как, начав с череды трупов, я оказался в лаборатории спецслужб.
