Осматриваться мне совершенно не хотелось. Я намеренно щурила глаза и часто моргала, чтобы образ монстра в темноте оставался неясным, а значит, и менее страшным. Сабля трусливо дрожала на моем поясе, обшарпанные каменные стены давили со всех сторон, и мне пришлось с силой закусить губу, чтобы ненароком не закричать вновь – это все равно было бесполезно. Чему бы ни собирался научить меня Йора, менять свое решение было не в его характере.
– Мозгоед перед тобой закован в цепи, он совершенно не опасен. Не вздумай его убивать: он нужен Ирге, она еще не закончила с ним работу. У его ног лежат еда и вода – когда я вернусь, посуда из-под них должна быть пуста. Тебе ясно, Ванда?
Я молчала. Очертания мозгоеда становились все более четкими: приплюснутая, без единого волоска голова, пустые черные глазницы, деформированное дряблое тело в грязных лохмотьях, оставшихся от разорванной униформы разведчика, когтистые руки, тягучая зловонная слюна, капающая с длинного, вывалившегося наружу языка…
– Капитан, – не выдержав, тихо всхлипнула я, – не оставляйте меня здесь.
– Если ты боишься полностью обездвиженного мозгоеда, тебе нечего делать в вылазках. Увидимся через пару дней.
И Йора ушел – шагов его слышно не было, но я тотчас почувствовала образовавшуюся снаружи гулкую пустоту. Мозгоед зарычал вновь, утробно и как-то жалобно, или же мне просто так почудилось. Я оторвалась от двери и обошла его по кругу, стараясь смотреть ниже склизкого языка. Посуда с водой и впрямь стояла возле него, прикованного к стене увесистыми цепями, и мне, как назло, очень хотелось пить, ведь буквально недавно я пробежала тяжелый кросс, уступив на финише Ракше целых девять минут. Мозгоед не шевелился, однако подходить к нему и проверять надежность крепления желания не было никакого. Я вытащила из ножен саблю и попыталась ею подвинуть к себе медный кувшин – он поддался, но на полпути вдруг опасно накренился, едва не расплескав содержимое. Пришлось завершать начатое руками. Я присела на корточки и с опаской потянулась вперед. Пальцы мои зависли над полом сантиметрах в тридцати от вогнутых вовнутрь ног мозгоеда, и тогда он неожиданно активизировался. Робкое рычание обернулось оглушительным гортанным ревом, цепи настойчиво застучали о стену, длинный язык взвился вверх – я тотчас отскочила и упала на спину, не удержавшись на ногах.
Обойдусь и без воды! За пару дней от обезвоживания не умирают.
Несколько часов я лежала на полу, прибившись к двери. Мозгоед успокоился и затих, а с улицы доносились неразборчивые звуки кипящей на базе жизни, которые меня успокаивали. Сухость во рту все не отступала, начинало хотеться в туалет; проклиная про себя капитана Йору, я поднялась вновь и на сей раз стремительно, безо всяких предосторожностей, выхватила из-под мозгоеда заветный кувшин. Он дернулся, но гораздо более вяло и с ощутимым опозданием. Празднуя победу, я смерила довольным взглядом количество воды, чтобы прикинуть, сколько можно выпить за раз, и лишь тогда принялась делать жадные глотки. Этот маленький, но важный успех избавил меня от доброй половины страхов и спровоцировал на дальнейшее изучение помещения, которое уже не казалось таким темным, как прежде. Неподалеку от места, где стояла посуда, обнаружился маленький люк, скрывающий выгребную яму, – прежде чем воспользоваться им, я покружилась возле мозгоеда, определяя, как далеко его отпускают цепи. Цепи держали плотно, ни на сантиметр не позволяя ему выбросить вперед когтистые руки, зато шею фиксировали несколько хуже. Он щелкал зубастой челюстью, тянулся в мою сторону уродливой головой, однако причинить мне вред никак не мог, если только я не вздумала бы положить руку прямо ему в рот.
