При упоминании о выпивке поведение матроса резко изменилось!
– Выпить это мы завсегда, готовы! – потирая огрубевшие ладони, заискивающе произнес он. – Особливо, если в хорошей компании – так это, и вообще дело святое! Только вот, о чем же мне рассказывать-то Вам, Ваше сиятельство? Да и, рассказчик из меня, вообще то, никудышный.
– А ты не напрягайся – расскажи как на духу все эту вашу «семейную» драму. Не переживай – я пойму! – весело ответил вельможа, настойчиво увлекая матроса с неуютной палубы в недра корабля.
В каюте знатного пассажира было тепло и уютно. В светильниках на стенах горели свечи. На дубовом столе, прикрепленном железными скобами к полу, стояла большущая, пузатая бутылка превосходного бренди. А в воздухе был разлит, такой неуместный, и непонятно откуда взявшийся аромат дыни.
Вельможа усадил матроса на привинченный массивный стул и, усевшись в резное кресло напротив, приготовился внимательно слушать.
– Ну, так вот, значит! Служу я на «Милой бестии» уже более двадцати лет. – Неуверенно начал свой рассказ матрос. – Капитан наш – мужик свирепый, злой! Настоящий морской волк, нечего сказать! И мы все его уважаем!
В этот момент корабль сильно качнуло. Бутыль, стоявшая на столе, медленно поползла в сторону крена, полностью захватив внимание матроса.
Перехватив тревожный взгляд гостя, вельможа взял бутыль, наполнил до краев два серебряных, украшенных разноцветными каменьями, бокала, один из которых, протянул матросу.
Старик принял из рук вельможи драгоценный кубок и жадными глотками опорожнил содержимое. Удовлетворенно крякнув и вытерев рукавом подбородок, он потеплевшим взглядом посмотрел в сторону угощавшего.
Тот же, отхлебнув лишь маленький глоток, благосклонно произнес:
– Продолжай, дружище. Не робей! Капитан, значит, «мужик – свирепый». Ну, а кто же такой этот Лила? И почему он, собственно, ревнует капитана?
– Не – Лила, а Лилу! – с готовностью ответил, начинающих хмелеть старик. – Добрый у Вашего сиятельства бренди, знатный! Не то что, это портовое пойло! А Лилу он себя сам, как бы назвал. Лежал целыми днями в колыбели и люлюкал: – «Ли-лу-ли-лу-ли-лу». Хороший был малец, тихий!
На мгновение воспоминание наполнило глаза старика влагой, а во взгляде появилось нечто, напоминающее нежность.
– – Так значит, он на корабле с рождения? – в удивлении приподнял бровь вельможа. – С каждой минутой все интереснее! Как же так могло получиться?
– О! Это непонятная история! – ободренный столь явной заинтересованностью, ответил матрос. – Наш капитан завсегда любил покутить и выпить. А как выпьет, так и подраться мастак, и бабенку как следует оприходовать. В этом он, вообще умелец, каких мало. Во всех портах, все портовые бабы – его шлюхи. Только поманит пальцем – и любая девка уже млеет в его руках. А он, хорош – девок этих никогда не щадит, пользует их где и когда приспичит, а затем гонит от себя или нам отдает. Не забывает, как говориться, о своих матросах! Хороший он у нас капитан, – щедрый! – старик пьяненько подмигнул собеседнику. – Мы его за это любим и все буйства его терпим. Если бы, вы знали, какие оргии наш капитан закатывает для нас в каждом порту…
– Так! И, причем же тут ревнивец Лилу? – прервал непристойные воспоминания матроса, вельможа.
– Очень даже притом! – опорожнив второй бокал, слегка заплетающимся языком, продолжил тот. – Лет шестнадцать тому назад, уж и не припомню в каком порту, капитан вернулся на борт с большим пакетом. Был он, как обычно сильно пьян, орал песни, ругался, сильно шатался и несколько раз чуть не выронил свою ношу. Мы, конечно, сверток из рук хозяина подхватили. И, представляете, как удивились, когда развернув грязное одеяло, увидели в нем младенца. Капитан же наш, ничего не сказав, ушел спать. Да, и в последующие дни никаких распоряжений не дал, что, собственно, нам с этим подкидышем делать. Так что, остался малец на корабле, обретя на нем свою злосчастную судьбу и противную богу, постыдную страсть!
