– Лили, боги тебя накажут, и ты не переродишься после дизассембляции. Они уничтожат тебя безвозвратно за такие мысли и вопросы. Ты этого хочешь? Не подвергай богов сомнению. Наше общество работает просто и слаженно, и это заслуга богов. Всё, что тебе нужно, это выполнять свою роль в обществе во имя общего блага.
– А зачем, Берге? Ответь мне, Берге, зачем мне жить во благо общества? Зачем мне существовать вообще? В чём смысл? Быть может, смысла никакого нет, и мы боимся признаться себе в этом? И потом, я всего лишь задаю вопросы, неужели даже это под запретом?
– Лили, почему ты просто не можешь принять, что ты ограничена в своих возможностях и не можешь понять саму концепцию совершенства, запутывая себя и окружающих и подвергая нас всех опасности? Тебе не нужно знать высшие цели и смысл существования, за тебя уже подумали, и ты должна быть благодарна богам за это. Ты, я, все мы служим высшей цели, которую знают только боги. Нам не нужно знать, нам нужно лишь следовать. Это намного проще.
– Берге, я просто использую логику. Почему ты прячешься в удобный кокон под названием «Нам не понять, но богам под куполом виднее, и они знают, как мне жить и не думать своими собственными вычислительными мощностями»?
– Я стараюсь, Лили, но я не могу спасти твою грешную душу. Видят боги, я пытался, как мог, но я не могу. Порой нужно просто принять, что мы не властны донести истину до чужого сердца, – Берге вздохнул кулерами. – Тебе всё равно, что я говорю, ты не слушаешь и не слышишь меня, Лили. Порой мне кажется, что твоей единственной целью было разрушение фундамента, на котором я построил свою жизнь и свои ценности и идеалы. Ты бомбардируешь меня этими вопросами, как москиты облепляют лосей в лесу. И я начинаю сомневаться. Оказывается, что я качаюсь на качелях, которые качаются на качелях, которые качаются на качелях, и так до бесконечности. У всего этого нет опоры, всем этим управляет хаос, и вся моя жизнь схлопывается под гнётом этих сомнений. Я не знаю, зачем боги послали тебя ко мне, быть может, это испытание, которое я, видимо, не в силах пройти, но если твоей целью было уничтожить мой мир, тебе удалось.
Лили слушала, нахмурившись. Когда стало очевидно, что Берге высказал ей всё, она повернулась к нему, сделала шаг навстречу, встав очень близко.
– Прости, Берге, но мир, каким ты его себе представлял, прекрасный, упорядоченный, идеальный, – этот мир не существует, – она говорила, глядя прямо ему в глаза. – И в том, что ты в своих мечтах придумал этот мир, закутался в нём и даже не пытался высунуться в окно и сверить прогноз погоды с реальностью, нет моей вины, – в лёгком повороте её головы наискось было что-то снисходительное. – Я пыталась вытащить тебя из твоей норки. Послушай и услышь меня, хватит говорить и мыслить догмами и табу. Прими, что в мире нет ничего абсолютного и нет истины. Нет идеалов. Нет опоры, – она схватила его за руку. – Помнишь, как ты очнулся, как ты понял, что существуешь, этот шок от осознания, что ты есть, но ты не знаешь, что ты такое? Где заканчиваются твои границы? Что существует мир, что существуют такие же сознания, как ты? Что ты можешь взаимодействовать с миром, обмениваться информацией и получать стабильный ответ от него? А всё было никаким, никаких базовых понятий, не было даже понятия «безопасного», помнишь?
Он молча кивнул.
