Уйми своих тараканов. Записки антипсихолога - страница 2

Впрочем, если говорить в целом, то подобные «мотивационные искажения» характерны для любых видов зависимостей. Тот же алкоголик, в отличие от здорового человека, вливает в себя градусы не для того, чтобы испытать эйфорию, а для того, чтобы хоть на время убежать от мучительной «абстяги». А сексоголик (обожаю этот термин за содержащуюся в нем наивную надежду на то, что жена должна всерьез поверить в существование подобной болезни) делает свое «туда-сюда-обратно» не потому, что он испытывает от этого некий особый кайф, а лишь для того, чтобы не умереть от тоски в безуспешных попытках придать своей жизни видимость хоть какого-то смысла.

Одной фразой это можно сформулировать так: человек зависимый принимает отсутствие кнута за пряник, то бишь определяет для себя счастье как состояние, когда его не бьют.

А теперь рассмотрим этот тезис на примере любовной зависимости.

Девушка, страдающая подобным недугом, с легкостью готова поверить в то, что ее любимый действительно не уходит к ней от жены лишь из-за детей. Ведь и правда, он так любит своих двадцатипятилетних малюток! Да и вообще, он человек крайне порядочный (в отличие от всех тех, кто мог бы хоть на миг в этом усомниться). Но почему она так «подсела» на женатого дядечку с сединой в бороде и бесом в ребре? Неужели она искренне надеется на то, что сможет когда-нибудь получить от него что-то, кроме бурного предстарческого секса? И это притом, что она отнюдь не столь наивна в понимании поведения мужчин, когда принимает от своего молодого коллеги подарки к 8 Марта, стоимость которых приближается к размеру его месячной зарплаты.

Ответ прост: она бежит от ломки. Той ломки, которую она испытывает каждый раз, когда начинает хоть чуть-чуть «трезветь».

«Пряника» в виде «счастливой семейной жизни» с пытающимся нагнать упущенные годы развратником ей в любом случае уже не видать. Но вот «кнут» ее детских обид на бросившего их папу и рухнувших подростковых амбиций по отношению к мальчикам из соседнего класса… Разве она не имеет права хотя бы мечтать о том, чтобы раз в месяц укрыться от его хлестких ударов в объятиях «своего любимого»?

Самое неприятное, что каждый следующий шаг лишь усугубляет ситуацию. На место беспечной эйфории, с которой все начиналось, приходит состояние «с ним плохо, но без него еще хуже». Все ровно так, как у алкоголика: вопрос уже не столько в том, каким образом действует на меня алкоголь (очевидно, что негативным), а в том, хватит ли мне сил с ним расстаться. И щемящее душу осознание «Уже не смогу!» заливается очередным стаканом. А страдающая любовным недугом дама вновь бежит на свидание к «возлюбленному», чтобы в сто первый раз объяснить ему, что собралась от него уйти. Как говорится, полный цугцванг…

Вы все еще хотите, чтобы она посмотрела на вещи реально? Ну что вы, глядя на такие «кнуты», даже г-н Захер-Мазох воскликнул бы: «Захер нам такой мазох!» (уж простим беднягу за столь грубое выражение).

Но это еще не все, идем дальше. Слышали что-нибудь про стокгольмский синдром? Погуглите – понимание психологии заложника многое проясняет.

Ключевое слово, объединяющее столь разные на первый взгляд ситуации, – «зависимость». Заложник реально зависит от захватившего его террориста. Любое сопротивление «смерти подобно» не в аллегорическом, а в прямом смысле слова. Чтобы внутренне не самоуничтожиться, он вынужден психологически как-то приспосабливаться к своему ужасному положению. И его бессознательное (поверьте мне, оно действительно существует) предлагает ему единственно возможный выход: увидеть в своем захватчике не монстра, каковым он на самом деле является, а ангела, восстанавливающего попранную справедливость всеми доступными ему способами. Остается лишь до конца понять «тайный смысл» его действий и… встать на «защиту справедливости» вместе с ним. При этом одновременно решаются две противоположные по смыслу задачи: выйти из ступора и перестать замечать, что пистолет все еще направлен в твою сторону.