Мне повезло: едва подойдя к дому, я сразу увидел дядю Борю, который поливал из шланга кусты смородины.
Я поздоровался, не надеясь, что он меня узнает, но дядя Боря прищурился и нерешительно проговорил, выключив воду:
– Темка? Ты, что ли?
– Здравствуйте, дядя Боря.
Он подошел ближе и почесал нос.
– Матвея нету. Он, знаешь, в Москве теперь, – с оттенком гордости, но вместе с тем словно бы заканчивая разговор, сказал дядя Боря и сделал попытку отвернуться.
– Круто. – Я не собирался позволять ему уйти. – А я вот к тете Лиде приехал. Навестить. Она звонила, говорит, обижают ее тут.
Чем дольше я говорил, тем больше темнело лицо дяди Бори.
– Обижают? – переспросил он и оглянулся, словно тот, кто это делает, мог стоять за его спиной.
Приободренный его неуверенностью, я ринулся в атаку:
– Именно. Она говорит, ей даже ночевать страшно. Вдруг что случится.
– С кем? С ней? – прозвучало сбоку, и я увидел, что из дому вышла старуха – бабушка Матвея. – Это с нами со всеми вот-вот случится. Все соки выпила, ведьма проклятая.
– Мама! – придушенным голосом воскликнул дядя Боря.
– А что «мама»? Ведьма и есть. С нечистью знается. – Бабка сердито зыркнула на меня. – Никого в деревне не осталось. Бегут отсюда люди, все кругом чахнет, а она силу набирает.
«Господи, что за бред!» – подумал я.
– Ей, говоришь, ночевать страшно? Все кругом проклято из-за нее. Скотина мрет, неурожаи, люди болеют, нос из дому ночью высунуть боятся. Год от году все хуже. Шныряет она по ночам, под окнами воет…
– Да что вы несете! – не выдержал я. – Средневековье какое-то. Народ не хочет в этой глухомани жить, а тетя Лида виновата?
– Кто мог, все уехали. А кому некуда… Вот и маемся. Мне-то ладно, недолго осталось. Ничего, вот помру, Борька и уедет.
Я опешил, не понимая, как реагировать. Наверное, бабка умом тронулась.
– Ехал бы ты домой, – сказал дядя Боря. – Не связывался с ней. Добром это не кончится.
Оба синхронно развернулись и пошли в дом. Уже с порога дядя Боря громко проговорил:
– Ты дурь-то эту из головы выкини, не обижают тут твою тетку. Никто бы не отважился и близко подойти. Хочешь – ночуй у нас. А утром уезжай. И не возвращайся никогда.
– Да я не…
– Ну, как хочешь, – отрезал он, хотя я и договорить не успел, и скрылся в доме.
Мне расхотелось выяснять, в чем тут дело, поэтому я потащился обратно к тете Лиде. Понятно, что эти байки – обычные сельские предрассудки, но все же настроение испортилось, было как-то не по себе. К тому же стремительно темнело, и я боялся, что добираться до дому придется во мраке.
«Она просто другая, не такая, как они, – рассуждал я. – Люди ненавидят тех, кто выбивается из общего строя. Тетя Лида зажиточная, дом у нее отличный, не то что их сараи…»
На этом месте я сбился с мысли. А кем она работает? Я никогда не интересовался этим, понятия не имел, на что она живет. Доход явно неплохой, но чем занимается тетя Лида? Овощи на продажу выращивает?
К моменту, как я дошел до края поля, уже совсем стемнело. Тропинку было видно плохо, но я знал направление, да и окна дома тети Лиды светились мягким уютным светом.
«Шныряет она по ночам, под окнами воет», – вспомнились слова чокнутой бабки, и мне стало не по себе. Ничего такого тетя Лида, конечно, не делает, но…
Мне послышалось, что за мной кто-то идет. Я явственно слышал осторожные шаги и шуршание травы.
Застыл на месте, прислушиваясь. Ничего, ни единого звука. Но как только я сделал шаг, тот, кто шел за мной, шагнул тоже. Я впервые в жизни поверил, что действительно можно почувствовать чей-то взгляд, как нечто вполне ощутимое, физически реальное: кожу на затылке покалывало, пекло.
