– Ты чудо, Несс. Собирайся, дорогая. – Мама похлопала Тринити по плечу, направляясь к холодильнику, чтобы взять чай со льдом, который папа приготовил для нее перед тем, как утром отправиться на рыбалку.
Мой отец, благослови его сердце, был настолько же вовлечен в семейные дела, насколько я – в жизнь кротов в Узбекистане. Короче говоря, он появлялся на важных событиях, только когда мы просили его об этом.
– Как там Мишка, Несси? – спросила мама, наконец-то проявив интерес хоть к чему-то в моей жизни.
– В порядке, – я оторвалась от набора, который собирала. – Вообще-то, я…
– Я хочу взять его с собой в торговый центр на следующей неделе. Куплю новый рюкзак и, возможно, несколько пар джинсов. У него ведь штаны спадают на задницу. Ты заметила?
Да, и так надо, вряд ли ты изменишь его стиль, мама.
– Он будет рад, – прощебетала я. – В общем, ты не поверишь, что…
– Думаю, он вырастет таким же высоким, как его отец. Рост – единственная хорошая вещь, которая передалась ему от этого никудышного парня.
– Ага! Кстати, о Робе… – попыталась я в третий раз, немного более настойчиво.
Тринити спустилась по лестнице в летнем платье. Аккуратная, туго заплетенная коса была перекинута через плечо, ресницы накрашены, на щеках румяна, а на губах блеск.
– Увидимся, Несси. Спасибо, что согласилась сделать подарочные свертки!
– О, и, дорогая, не забудь потом прибраться, – крикнула мама. – У меня будет полно дел, когда вернусь: нужно подготовить дом к вечеринке.
Они громко хлопнули дверью, и в этот же момент экран моего телефона засветился, уведомляя о новом сообщении. Отобразился неизвестный номер с городским кодом Аризоны.
Ну же, Несси. Ты позволишь мне увидеться с сыном или как?
Не в этой жизни, придурок.
Две недели спустя.
Габриэлла Холланд была плохой идеей.
Я понял это в тот вечер, когда встретил ее в баре.
В тот же вечер я отвез ее к себе домой.
На следующее утро она, небрежно пробежавшись взглядом по семейным фотографиям, висевшим на стене в гостиной, обнаженная, как в день своего рождения, призналась, что на самом деле она тоже из Фэйрхоупа.
Ее лучшая подруга, Тринити, работала в моей клинике, да и мать Габриэллы была бы рада узнать, что мы знакомы. Тесно.
Что еще оставалось делать благородному человеку?
Человеку, который, по мнению жителей Фэйрхоупа, вполне мог бы стать президентом.
Который не мог допустить и одной ошибки, но допустил как минимум четыре за ночь, в том числе и ту, что включала довольно авантюрную позу из Камасутры и результатом которой стал компромат на молодую женщину.
Я честно попробовал построить отношения с Габриэллой Холланд.
В конце концов, в ней не было абсолютно ничего плохого на первый взгляд. Объективно, она была потрясающей, в прошлом году окончила Колумбийский университет, работала блогером и инфлюенсером, продвигая косметические продукты и уличную моду в социальных сетях.
Она хотела стать домохозяйкой, нарожать милых пухленьких детишек, а я якобы хотел жену, которая сделает именно это.
Наши цели, планы и мировоззрения теоретически совпадали.
Теоретически – вот главное слово, потому что я ни за что на свете не мог больше терпеть, как она фотографировала каждую чертову вещь, которую мы ели, или делала селфи в каждом общественном туалете, ссылаясь на отличное освещение.
– Но… но почему? – Габриэлла засопела, демонстративно вытерла нос и глаза салфеткой, пытаясь справиться с дрожью.
