На задворках поселка была автобусная остановка, связывающая это место с цивилизацией. Тут проходила дорога, делая виток и расширяясь для небольшой стоянки машин и придорожного магазинчика. Поселок выходил сюда вслепую, задворками какого-то склада, с кучей голодных собак и неприглядными заборами, сплошь заклеенными объявлениями. Железный мостик, сконструированный молодым Эйфелем русского происхождения, сложно сочетал две канализационные трубы и узкий дощатый настил для людей, спешащих на уходящие автобусы и гулко бегущих над бурлящей внизу Сходней. Плакучие ивы нависали густым кустарником над бурливым аналогом московской «Арагви». Тем более, что грузинские вина текли тут так же бурно, как и грязные потоки этой забытой всеми очистительными сооружениями речки.
Я медленно поднялась по металлическим решетчатым ступенькам мостика. Так же медленно спустилась с другой стороны, и только теперь подняла глаза.
На остановке Дмитрия не было. Разочарованно вздохнув, я остановилась, всматриваясь в машины, стоящие у обочины. Нет, это не его. На остановке бродили какие-то мужики, наверное, ехали домой с работы.
Я встала точно под фонарем и достала мобильник. Он завибрировала прямо у меня в руках. Я улыбнулась.
– Соня, сейчас я буду. Ты уже на месте? – услышала я тембр голоса, от которого у меня кружилась голова. Чуть с хрипотцой, он шуршал в трубке, как будто был рядом, и своим дыханием щекотал мне волосы за ухом.
– Да, я тут.
– Отец задержал.
– Поругался? – я смоделировала свой вариант.
– Акелла! Сейчас упадешь! Я на его машине приеду! Увидишь разницу! А свою завозил в гараж. Жди! Черный бумер, черный бумер… – весело пропел он в трубку и отключился.
Я рассмеялась. Тревожные предчувствия и горечь от разговора с бабушкой легко отступили, сладкое ожидание вытеснило все без сопротивления и остатка.
Стоять на остановке не хотелось. Я крутанулась на каблуке. На перилах мостика сидели школьники, поплевывая прямо себе под ноги. Курили. Мммм… пожалуй пойду, а то эти малолетки еще и клеиться начнут. Маленькая палатка – магазинчик всеми своими огоньками и окнами смотрела на мостик и стоянку. Я обошла этот приют последней надежды алкаша и, завернув за угол, вышла прямо к дороге. Тут не было никого, лишь редкие машины проносились мимо, спеша вырваться из замкнутого пространства дороги – отростка, петляющей среди старых гаражей и брошенных строек. Забор из серых бетонных плит – продукт завода, находящегося тут же, за ними, обрисовывал шоссе вместе с узкой полоской тротуара. Оглянувшись назад, я увидела автобус, делающий мягкий поворот и с характерным клацаньем открывающий двери. Остановка была конечной, и желтые светящиеся окна его радостно орали о наличии множества свободных мест и теплом уюте этого временного кусочка закрытого пространства.
– Что же я сейчас скажу ему? – подумал я. – Может, мы больше не будем расставаться? Может, он сегодня скажет родителям, и я не пойду, не вернусь к бабке. Только вещи забрать.
Я улыбнулась. Подняла руки и провела по волосам. Старательно накрученные еще днем, они красивыми локонами рассыпались по плечам. Уже пора ему появиться. Отвернувшись от автобуса и мужиков, неторопливо загружающихся в переднюю, антизаячью дверь, я посмотрела туда, откуда должен был приехать он. Черт возьми, на чем же он приедет? У его отца большой джип. Я не помнила какой именно марки джип, но помнила, что большой и черный. Свет фар проезжающих машин выхватывал дорогу, помогая уличным фонарям, на мгновение давая им урок и сматываясь, боясь, что их вот так же привяжут, подвесят и заставят, умирая от скуки, болтаться над одним и тем же местом.
