Её трясло. Голубые глаза приглушенного оттенка вдруг стали яркими и смотрела на меня с такой ненавистью и отвращением, что стало не по себе.
- Тебя когда-то пытали? Издевались? – чуть сощурился я, глядя в ее глаза-блюдца.
- Не твоего ума дело, - бросила она резко. – Ты жрать будешь или нет?
- А если нет? Что тогда придёт на смену стокгольмскому синдрому?
- Тогда… - возвела она взгляд к потолку. Задумавшись, облизала пухлые мягкие губы, сверкнув ровным рядом белых зубов. – Тогда придёт нежный наивный цветок.
- Цветок?
- Угу, - кивнула девчонка и поставила тарелку к себе на колени. Опустила голову, шумно вдохнула и медленно выдохнула. Подняла на меня лицо, от вида которого я растерялся. Крупные слёзы катились по её щекам, нижняя губа дрожала, а в ярких глазах плескался такой страх и отчаяние, что на долю секунды даже мне стало ее жалко. – Эти люди… - начала она говорить, всхлипывая. - …Я не знаю, кто они… Они… Они расстреляли мой дом… А потом, когда поняли, что не убили меня, взяли с собой и увезли куда-то… Они держали меня силой… Наручниками… Издевались… били… Я пережила ужасное…
Чем больше она говорила, тем сильнее текли слезы по ее щекам, и даже я начинал верить всему тому, что она тут несла.
- Как-то так, дедуль, - вздохнула она буднично и утерла слёзы краем футболки. – Как думаешь, кому из нас поверят? М? У меня как раз есть синяки по всему телу, дом разнесен в щепки, даже колотая рана в боку имеется, и плакать я, как видишь, умею отменно. А у тебя что? Всплакнешь?
- Ты точно ебанутая.
- Ну, так что? Стокгольмский синдром – и мы расходимся, или я безупречно отыгрываю свою роль в полиции? – снова поднесла к моим губам вилку с яичницей.
- Есть ещё третий вариант, девочка.
- Какой же, дедуль?
- Я стреляю в твою башку, и моя жизнь налаживается.
- Да? И чем ты будешь в меня стрелять? Харизмой? Обаянием? Сексуальным прищуром? Всё! Стой! Остановись! – застонала она. Раздвинула ноги и прижала пальцы к промежности поверх ткани шортов. – Кажется, ты добился своего. Я теку. Правда, не уверена, что это кровь. Но можешь дождаться месячных, если тебе принципиально видеть мою кровь.
- Ты можешь заткнуться?
- Я не общалась с живым человеком хренову тучу лет. Дай выговориться.
- Сходи в соседний домик.
- Зачем? Я уже нашла себе компанию, которой, если надоест, можно рот заклеить скотчем, - снова вилка оказалась у моих губ. – Ешь, пока горячо, и я пойду спать.
- Я же сказал, что не стану есть с твоей руки.
- Ну, и хрен с тобой, золотая рыбка, - фыркнула она и резко встала. Остановилась у выхода из ванной комнаты. – Решишь лакать из унитаза, делай это тише. У меня очень чуткий сон.
Стиснул зубы, закрыл глаза и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Желание придушить её здесь и сейчас застилало здравый смысл, который упорно пытался держать на плаву мысль о том, что мне нужно немного потерпеть и дождаться момента, когда к её спасение подключится тот, кто действительно заслуживает быть мной убитым.
10. Глава 10. Луна
Тихий мужской стон в одно мгновение разорвал тонкую плёнку сна.
Резко распахнула глаза, села и интуитивно выставила руку с заряженным пистолетом. Палец на курке – я готова выстрелить. Но рядом со мной не оказалось никого и ничего. Только палящее солнце, бьющее из незанавешенного окна, коснулось жаром обнаженной кожи ног.
Плавно опустила руку с оружием. Оперлась локтями о колени и попыталась привести в норму частое дыхание и оглушающе кипящую в ушах кровь.
