Узоры моей жизни - страница 11

Прости, дорогой, но кажется, твоя любовь ко мне угасает. Непутёвая Галка».

…Да нет, не его любовь угасает, а моя. Но не хочу этому верить, – как же без неё? А чем удержать ускользающую, не знаю.

…За окном густые сумерки. Тоскливо завывает ветер. Читаю: «Личность противопоставляет себя миру, как нечто самодовлеющее и она не стремится больше к пересозданию мира, ее освобождение – в ней самой».

Вот и я не стремлюсь пересоздавать мир, а хочу быть свободной.

…Как отношусь к Юрке? Нет, не могу понять, – душа не горит, а теплится.

…Маюсь, что день проходит быстро и не успеваю найти успокоения.

Маюсь, что день тянется медленно, а с ним – и мои поиски чего-то.

Как хорошо, когда наконец-то засыпаю! Спать бы долго-долго!

…Вчера была в депрессии. Шла домой, увидела пьяного мужика и… ушла моя мучительница! Сегодня случилось то же, когда получила письмо от Юрки. Почему? Почему!

…Бродила в лугах, что видны из наших окон. Перебралась по мостику через Снежку, долго шла по полевой дороге, свернула к стогам, присела возле них, и всё задавала себе вопрос: люблю ли Юрку? И был теплый сентябрьский день. Сжатое поле ржи, разогретое солнцем, пахло соломой, серебристыми нитями поблескивала паутина, – тихая, отстоявшаяся благодать природы… Но как же смутно было на душе! Потом брела по берегу к плотине. Над ее темной, уже неприветливой водой, устало свисали лохматые тростники, пахло рыбой.

И снова сидела на берегу, смотрела на лениво текущую воду и странно! Душа наполнялась покоем, словно эта тёмная, уставшая за лето вода, принесла ответ на мучивший вопрос: значит, не люблю Юрку, если так мучительно думаю о нём.

…Какое ослепительно белое утро! Они, снежинки, падали и падали, словно стараясь скрыть следы неопрятного человеческого жития. Жаль, что скоро растают, – ведь только начало ноября.

…Почему человек так одинок?

…Мой сон. Я – в каком-то городе. Ночь. Улицы безлюдны, мне зябко, жутковато, но стою на трамвайной остановке и жду Юрку… он должен выйти во-он из того здания. Ну, вот и он… но выходит не из здания, а словно проявляется, как на фотографии… и почему-то в длинной-длинной шинели… приближается… делаю шаг навстречу, протягиваю к нему руки, а он проходит мимо… с опущенной головой. Но вот и трамвай… и Юрка становится на ступеньку, трамвай беззвучно трогается… Хочу окликнуть!.. но не могу. Хочу сделать шаг вослед… не делаю. А трамвай уже медленно удаляется, размывается, тает вместе с ним. Но во мне нет отчаяния, – вроде так и надо… так и надо».

(Через несколько лет.)

«Вначале Юрка прислал открытку, – для него я осталась прежней, – а потом приехал. Встретились. Стал чужим. На второе свидание не пошла, но подруга с ним встретилась и передала его слова: «Надеялся, что Галка уедет со мной». А во мне это его признание не пробудило никаких теплых чувств.

Но иногда, вдруг: иду по аллее парка, под ногами шуршат еще не истоптанные желто-бурые листья, а я смотрю на них и замираю от счастья, – счастья любви; мы сидим на лавочке возле нашего дома, перед нами за речкой луга, покрытые туманом, – словно облаками! – над ними висит огромная луна, он целует меня и во мне вспыхивает какое-то неведомое чувство, – сладостное, томящее, но до отчаяния грустное».