– Что, нахлебалась? – весело спросил через дверь Влад. – Промой глаза водой.
Леночка бросилась к раковине, из-под воспаленных век ручьем текли слезы. Кое-как отмочив глаза холодной водой, она мокрым полотенцем обтерла все тело.
«Ну, кухарка ты, Ленка, а не барыня», – подумала она, глянув на себя в зеркало. И вслух добавила, подмигнув своему отраженью:
– Ничего, привыкнем.
Влад, при виде нее, не мог сдержать смеха. С красными глазами, с опухши носом, опьяневшая в доску, выглядела она презабавно. К ней, к тому же, вернулось игривое настроение.
– А п-почему мы не пьем? – спросила она заплетающимся языком, и глаза ее лукаво сверкнули.
– Почему это не пьем? – улыбнулся Влад и хотел было в свой бокал плеснуть шампанского из бутылки, примостившейся под серебряной елочкой на столе.
– Не-ет, Влад! Я ж-желаю, чтобы ты выпил за нашу л-любовь бальзама «Елена»! – нетвердым голосом, но очень настойчиво и даже с некоторой обидой потребовала Леночка. – Ты что же, не хочешь моего бальзама? Я ведь не испугалась боли ради нашей любви!
– Ты серьезно этого хочешь? – произнес Влад. Улыбка исчезла с его лица, ему сделалось несколько не по себе.
– Я серьезная женщина, Влад! – воскликнула Леночка и брякнулась на медвежью шкуру. – Я с-серьезная… Я очень…
И тут же с визгом отдернула руку от ворса. С ужасом уставилась она на край белоснежного меха, где алело кровавое пятно. На полу лежал большой умирающий зверь с кровоточащей раной…
С нее весь хмель слетел. Вздрагивая, смотрела она прямо перед собой, на четвереньках отползая назад.
Влад поднял ее, отнес на кресло, бережно усадил, примостился рядом на подлокотнике.
– Успокойся, крошка, это не настоящая, тьфу ты, я хотел сказать, что…
Он махнул рукой и не стал больше ничего объяснять. Леночка и сама уже сообразила, что это за пятно.
– А вообще, впечатляет: красное пятно на белом фоне. Ты же у меня художница, сразу представила картину охоты на белого медведя где-нибудь в Заполярье. Ну, ладно, я сейчас.
Он встал и решительно направился из комнаты с пустым бокалом в вытянутой руке.
– Влад, дорогой, да я же пошутила, не надо никакого бальзама «Елена», иди ко мне, я лучше этого бальзама, – позвала она нежно.
Он молча вернулся, наполнил бокалы из бутылки и, подав один Леночке, сказал:
– Знаешь, крошка, давай выпьем за то, чтобы в новом году так никогда не шутить друг с другом, а то я уж подумал: черт меня дернул связаться с ребенком.
– Это я тебя ревную, Влад, ко всем женщинам, которые были у тебя раньше, до меня, – оправдывалась Леночка. – У тебя ведь их было много: ты богатый, красивый, с квартирой…
Влад молча потянулся к магнитоле. Резко взвились яростные звуки, и ретивый тенор призывно завопил:
– Стой где ты сейчас стоишь и молчи
Ведь от гангстера любви не уйти
Эту ночь поделим мы попола-ам
Никому тебя теперь не отда-а-ам…
Тут песня внезапно прервалась, и ровный голос диктора провозгласил:
– Вы стопроцентная женщина, и секс у вас связан с глубоко интимными переживаниями, поэтому вам нужен далеко не каждый партнер, даже если он красив и умен. Мы продолжаем передачу Интимный час…
Влад выключил магнитолу и наконец ответил на Леночкин вопрос:
– У меня было всего три женщины, – соврал он. – И вообще все не так, как тебе представляется. Тут ни при чем ни деньги, ни внешность, хотя, конечно, и это имеет значение. Но факторы, которые другим помогают создать крепкую семью, мне наоборот мешали. Мои женщины ревновали меня к несуществующим любовницам, устраивали скандалы на людях, словом, кошмар. Они были просто уверены, что у состоятельного человека обязательно должны быть любовницы, и переубедить их мне не удалось. С одной из них я был расписан официально. Мы вместе учились в институте цветных металлов и золота. Она оказалась ужасной себялюбкой и вдобавок истеричкой. После развода я еле в себя пришел… Но сейчас это все далеко позади. Я не хотел бы, крошка, чтобы это все у меня повторилось с тобой.
