В час ворон - страница 15

«На бегу» за годы не сильно изменился. Квадратное деревянное здание с грунтовой парковкой, которое торчало на этом месте лет сорок. Когда-то там была маленькая церковь, а теперь продавались продукты, стояла витрина с конфетами и чипсами, шкаф с газировкой, летом можно было купить свежие овощи, а у дальней стенки находился отдел кулинарии. Иногда по субботам и воскресеньям Тощий Джим (который не был тощим и которого на самом деле звали Джеймс) устанавливал гриль и жарил ребрышки и рваную свинину, которые продавал на бумажных тарелках.

Драчун и Дед, два старика, которые, казалось, были неотъемлемой частью здания, всегда сидели перед ним на деревянных стульях и наблюдали за проезжающими машинами – теми немногими, что проезжали. Входная дверь, старая и уставшая от долгих лет работы, скрипела, когда ее открывали. Но в помещении был арктический оазис.

Бубба Дунн, владевший «На бегу», весил сотни три фунтов и носил джинсовый комбинезон поверх рубашки с длинным рукавом триста шестьдесят пять дней в году. Мощный кондиционер, установленный на стену, трудился усерднее раба на плантации, чтобы держать в магазине температуру морозилки. Болтаться без дела там было запрещено, но мы с Адэйр не торопились, бродя между неустойчивых витрин, будто не в состоянии решить, что выбрать, прекрасно зная, что возьмем то же, что и всегда: кусок колбасы, сырную нарезку, соленые крекеры и ледяную «Кока-колу». Летняя жажда требовала освежающего, сладкого жара, дать который могла только покрытая изморозью бутылка газировки.

Нам не особо нравилась идея обедать снаружи за столиком для пикника, но он стоял в тени столетнего дуба, и дул неслабый ветерок. Справившись с едой, мы принялись пересчитывать сдачу – вдруг хватит на упаковку мягкой и тягучей «Хубба-Буббы».

Хватало редко.

После обеда мы пустились в обратный путь, и Адэйр пересказывала мне последние серии «Придурков из Хаззарда», которые я пропустила, потому что у нас не было телика, когда я шипением заставила ее замолчать.

– Слушай, – сказала я, показывая на канаву.

Мне показалось, что я слышала стон, но остановило меня другое. Это был звук, скрывавшийся под стоном, который могла уловить только я.

Песня души.

Этот звук щебетал и растягивался, будто кто-то зевал.

Звук, который могло издавать только раненое животное.

Канава наглухо заросла сорняками. Мне грозило быть сожранной клещами или покрыться волдырями от ядовитого дуба. Или и то и другое. Но мне было плевать, как и Адэйр.

Он был крупным псом с шерстью цвета никелевой монетки. Задняя лапа была определенно сломана. Одно плечо он ободрал об асфальт. С челюстью тоже что-то было не так.

– Помоги ему, Уэзерли. – Я впервые услышала в голосе Адэйр страх.

Я села на колени рядом и подняла ладони над его телом. Мерцание его души слабело.

Слезы лились по моим щекам так сильно, что зрение помутилось.

– Все будет в порядке, – сказала Адэйр. Я не была уверена, обращается она ко мне или к собаке, Блу – так было написано на его медальоне.

Я глубоко вдохнула, чтобы привести себя в чувство, а затем наклонилась ближе к нему и осторожно взяла его лапу в свою ладонь.

Я погладила тыльной стороной пальца грубую подушечку его лапы. Мягкое прикосновение, дающее смерти знать, что я тут. Затем я прижалась еще ближе и прошептала в его лапу тайные стихи – так тихо, чтобы слышала только смерть. Слова, которым научил меня дедуля, – смерть игнорировать их не может.