У наглых пятиклассников оказалось всего тридцать рублей.
– Ладно, – сказал Боб, – купите себе кофе с молоком и бутербродов на эти деньги.
Они радостно начали опять собирать деньги с земли.
– Вы не дослушали. Если я узнаю, что вам хоть кто-нибудь должен… Боб помолчал, – придется просто-напросто пристрелить вас. И знаете почему? Потому что мне некогда вас перевоспитывать!
– Поехали, – сказал Сэр, – думаю, они многое уже поняли.
– Ну поехали, – сказал Боб. – Видимо, мне придется сесть сзади.
– Куда? – спросил Боб. – На смотровую площадку?
– А вы в каком классе учитесь? – спросила Катя, глядя на Сэра.
– Я?
– Он профессор, зачем ему учиться, – сказал Боб.
Сэр промолчал.
– Вы серьезно? – Катя улыбнулась.
– Нет, он шутит, – сказал Сэр.
– Ты куда едешь? – спросил Боб.
– В Кузьминки, – сказал Сэр.
– Зачем? – спросила Катя. – Мы хотели ехать на Смотровую.
– Надо, – Сэр включил поворотник и остановился у светофора.
– Я понял, – сказал Боб. – Ты не взяла подругу, значит Сэр возьмет себе знакомую.
– Зачем? – опять спросила Катя.
– Чтобы веселей было. Как ты этого не понимаешь, а, Катька?
– Во-первых, я не Катька, а Катя, а во-вторых, если вам скучно, я могу спеть.
– Не надо, – сказал Боб, – лучше мы включим приемник.
– Тогда давайте лучше включим магнитофон. Магнитофон есть? – Катя пошарила впереди себя руками.
– Нет магнитофона, – сказал Сэр. – Мы любим приемник.
– Почему?
– Потому что можно услышать что-то неожиданное, – сказал Сэр и, увидев желтый свет светофора, включил скорость.
– Тогда я спою, – опять сказала Катя.
– Не надо, – сказал Боб.
– Ну почему? – Катя повернулась назад к Бобу.
– Ты не умеешь петь.
– Я не умею петь?!
– Не умеешь. И знаешь почему?
– Если бы я знала почему, я бы не пела.
– Ты поешь не свои песни, – сказал Боб.
– Вот как? – Никто не поет своих песен! – Катя откинулась на спинку фордовского сиденья и вытянув ноги, положила их одну на другую.
– А что вы поете? – спросил Сэр и, включив поворотник, пошел на обгон троллейбуса.
– Разрешите, я спою? – Катя посмотрела на Сэра и улыбнулась.
– Конечно, мне это очень интересно, – сказал Сэр.
– Да не надо… – опять начал Боб.
Но Катя прервала его:
– А ты, Борис, мог бы и потерпеть.
– Хорошо, пой, – сказал Боб. – Но пусть все запомнят: я предупреждал.
– Ну чего же ты? – Сэр повернулся к Кате.
– Сейчас. Выезжай на длинную дорогу.
– Ты думаешь повороты будут мешать?
– Я не про шофера буду петь, чтобы он крепче за баранку держался, а про горочку, с которой некоторые спускаются, чтобы лучше рассмотрели, в каких они рубашках.
Выехали на Садовое.
– Эта дорога подходит.
– Ага.
– Давай.
– Щас.
– Поет, – сказал Боб.
– Что? – спросила Катя, приготовившаяся петь.
– Я скажу, Поёт – и ты начинай петь, хорошо?
– Зачем?
– Так тебе легче будет начать.
– Ладно, говори.
– Поёт.
На призыв мой тайный и страстный
О, друг мой прекрасный.
Выйди на балкон.
Так красив свод неба атласный
И звонкий и ясный
Струн бечевен звон.
Озари тьму ночи улыбкой
И я стан твой гибкий
Обниму любя.
До зари, до утра прохлады
Я петь серенады
Буду для тебя.
У-уу…
Катя подняла руки и начала ими дирижировать.
– Может хватит? – сказал Боб.
– Продолжай, – сказал Сэр.
– Поёт, – сказал Боб.
Ночь молчит и тени густеют.
Но видишь бледнеет пред зарей восток.
Мирно спит за крепкой стеною
Объят синевою
Весь наш городок
Мы один!..
– Я уже ничего не слышу, – сказал Боб, – у меня в ушах звенит.
Но Катя опять взмахнула руками и продолжала:
