Проведя беглую инвентаризацию, Боря пребывает в абсолютном блаженстве. Сев на диван у окна, просто смотрит вокруг. Подумать только – это все ничье. А когда ничье, то, кто первый нашел, тот и хозяин, так ведь? Во всяком случае, бабушка сказала примерно так.
Диван оказывается раскладным. Заглянув внутрь, Боря находит кучу умопомрачительных маек и свитеров. Размер у них – Бориске почти до колен, но он тут же напяливает футболку с белыми крестами и надписью «Master of puppets».
Каникулы превращаются в непередаваемый калейдоскоп эмоций: соседи в домах напротив, алкаши у бочки с пивом по утрам, грузчики возле булочной, детская площадка – бинокль даже самую ерунду превращает в ценные разведданные.
В комнате постоянно играет музыка. Кажется, бабушка уже привыкла к громкости на делении три. Пора поднять еще на чуточку…
А журналы про машины… Вкладыши ни в какое сравнение не идут. Боря решает непременно обзавестись Мерседесом двухсотой серии, когда вырастет. Тут по двору как раз иногда проезжает такой, всякий раз убеждая Борю в физической силе слова «капитализм». Бабушка произносит его, когда ругается на телевизор.
Стопочка журналов, которые Боря нашел на самой верхней полке, оказалась интереснее некуда, но бабушка невероятным образом услышала неровный шелест страниц. Едва Боря дошел до третьей, как она вошла в комнату и забрала всю подборку, сказав, что это вряд ли расширит Борин кругозор. Ведь в них только картинки, а смысл жизни происходит из реальной жизни.
А еще бабушка курит, как паровоз, раскладывая облака дыма по антресолям. В ее легких порхают летучие мыши – но их, конечно же, не видно, черным-черно там. Боря их иногда слышит. Со стороны может показаться, что это кашель.
Вечерами они вдвоем играют в дурака. Сидят на кухне и лупят разбухшими картами по клеенке. Влепит, бывает, Бориска четыре шестерки под конец и рисует радостно «42» в графе «Бабушка». Когда счет переваливает за тысячу, Боря спрашивает:
– Амнистию, может, сделаем? Ба, мы ж не такие дураки-то с тобой. У тебя тыща сто три, у меня тыща шестьдесят. Делаем?
– Ну, делай, – соглашается бабушка. – А я покурю.
Пока она на балконе, Боря берет новый лист в клетку, рисует две колонки, пишет «0» и «43». Старый листик кладется на холодильник. Их там уже несколько, надежно придавленных пачкой «Геркулеса».
Район, в котором теперь живет Боря, немного странный: почти нет деревьев и высокие дома образуют клетки, прижимаясь друг к другу, как щенята.
Боря идет, будто протискиваясь между ними, чувствуя себя струйкой пересыхающего ручья. Третий класс, новая школа. Новые одноклассники – интересно и в то же время волнительно на душе. Очень хочется, чтобы в школе тоже все было иначе.
Свой класс Боря находит быстро. Зайдя в кабинет, кожей ощущает – здесь он как будто никто. Тащится на предпоследнюю парту, украдкой разглядывая будущих однокашников.
Входит учительница и тут же упирается правой рукой в бедро. Левая тоже пытается найти точку опоры, но занята журналом. Смотрит изучающе на детей, зашедших после звонка. Потом взгляд скользит по классу и останавливается на Боре:
– Так. Это что у нас, новенький?
– Двое! – кричат сзади.
Смотрит в журнал.
– Ремесленникова Варвара. А-ага. И Савельев Борис. Рядышком прям пришли по списочку. Та-ак. Ну выходите-ка сюда оба.
Боря и одна девочка встают, идут к доске. Двадцать пар глаз внимательно следят за спинами новичков.
