Мне кажется, я знаю его давно. Не только по слухам, которые боязливым шепотом пересказывают испанские моряки в каждом порту северных и южных морей. Мне знакомо его лицо, этот гордо вздернутый подбородок. Воплощенная надменность. Он смотрит свысока.
– Эй, красотка! А каков твой род занятий? Может, ты и есть пропавший лоцман? – Сияя, он поворачивается к капитану Антонио.
Капитан выдавливает улыбку.
Диего хмурится и, кивнув на меня головой, говорит:
– Мария – компаньонка… дона Франсиско.
Генерал скрещивает руки на груди.
– Ты должна простить меня, я лишил тебя его общества. Уверен, это не такое уж большое… как сказать, Диего?
– Неудобство? Вмешательство?
В конце концов генерал подбирает слово сам.
– Не большая потеря.
Все это время я смотрю на доски палубы, чтобы не утратить стойкости. Но сейчас поднимаю глаза и по-английски, спотыкаясь на непривычных звуках, говорю:
– Думаю, я смогу это пережить.
Он смотрит на меня как на любопытную диковину.
Я открываю рот, но дон Франсиско щиплет меня за руку.
– Знай свое место, девчонка!
Генерал отмахивается от него.
– Пусть говорит.
– Генерал… – Что я творю? Медленно выдохнув, начинаю заново: – Вы должны знать, что после поражения наш корабль больше не может называться «Какафуэго».
Я опускаю глаза долу. Англичане, как и испанцы, считают кротость добродетелью. Женской, конечно.
Он поднимает мое лицо за подбородок, пальцы у него холодные.
– И почему же?
– Потому что мы не произвели ни единого выстрела. Благодаря мощи своих пушек ваш корабль по праву заслужил это имя.
Улыбка выглядит чуждой его лицу.
– Верно! Мы должны принять эту честь. Но в таком случае как теперь должен называться корабль дона Франсиско де Сарате? – Он хлопает его по плечу.
Дон Франсиско возводит глаза к небу, пытаясь обуздать ярость.
Я замираю, но, не отводя взгляда, с невозмутимым лицом, говорю:
– «Какаплата», что означает – «испражняющийся серебром». Потому что вы выгребли все до последнего слитка.
На мгновение кажется, что дела мои плохи. Все смотрят на меня с ужасом. Лицо дона Франсиско полыхает от гнева. Капитан Антонио трясется, сжимая кулаки, на руках выступают вены. Матросы молча таращатся. Гаспар хрюкает, как свинья, – впрочем, он свинья и есть. И тут генерал начинает смеяться. Он запрокидывает голову, кружево на шее ходит ходуном, грудь вздымается от хохота. Диего удивленно смотрит на него, и уголки его губ ползут вверх. Капитан Антонио, похоже, вот-вот взорвется.
Когда генерал успокаивается, я удерживаю его взгляд. Я должна найти правильные слова.
– Простите мою дерзость, генерал. Куда вы плывете?
– Я не могу раскрыть свои замыслы. В особенности перед нашими испанскими… друзьями. – Он снова хлопает по плечу помертвевшего от страха дона Франсиско. – Мы тут, к сожалению, незваные гости. В их саду сокровищ.
Речь у него забавно прерывается, как будто ему приходится прикладывать усилия, чтобы закончить начатую фразу.
– Но вы покидаете Новую Испанию?
– Да. Возвращаемся в Англию. И каков, скажи на милость, твой интерес к моему великому предприятию?
Дон Франсиско взглядом предупреждает меня. Капитан Антонио качает головой. Я должна действовать быстро, пока не утратила мужества.
– Возьмите меня с собой! – Я торопливо достаю из-под юбки желтый шелковый мешочек. – Я могу заплатить. – И вытряхиваю на ладонь драгоценный камень. Крупный, размером с грецкий орех, он сверкает, разбрызгивая золотые и оранжевые лучи по палубе.
