В дебрях Маньчжурии - страница 14

Теперь вы уже знаете, что такое звериные ночи, но китаец-зверолов объясняет их по-своему, между тем биология говорит нам, что время это как раз совпадает с известным периодом года, когда звери обоего пола сходятся вместе, ищут друг друга, призывая голосом, и самцы, дерутся между собой, нередко увеча один другого. Во время моих охот мне неоднократно приходилось ночевать в тайге по целым неделям и проводить звериные ночи у костерка или одному, или в компании верных друзей и хороших товарищей. Одну из таких ночей я хочу вам описать и поделиться своими впечатлениями.

Это было в 1909 году, в конце декабря перед праздниками. Из Москвы ко мне приехал на охоту некто П., большой мой приятель, весельчак и балагур, типичный представитель столичной богемы, оперный певец. На охоте до того он бывал редко, и то на облавах, но страстно любил природу, понимал ее, и умел ее ценить, как художник. Жил я тогда на станции Ханьдаохэцзы. На все рождественские праздники я предполагал уйти в тайгу, т. е. недели на две. П. уговорил меня взять его с собой я согласился и вот, в двадцатых числах декабря, взяв с собой провизии, с винтовками за плечами, мы отправились ранним морозным утром из Ханьдаохэцзы к северо-востоку, направляясь поперек хребтов, в верховья реки Тутахезы, где в те времена было очень много всякого зверя, в особенности кабанов и тигров.

До фанзы старика-зверолова, под названием Чапи-гоу (Дяо-пи-гоу) было около 35 верст, и мы предполагали быть там к ночи этого же дня; но удачная охота на кабанов верстах в 10-ти от фанзы заставила нас искать пристанища в тайге, на берегу реки вблизи того места, где лежали убитые нами кабаны, прикрытые кедровыми ветвями и засыпанные снегом.

Мы расположились.

Весело потрескивал наш костерок под старым, могучим кедром; его темные ветви качались над нами, колеблемые разгоравшимся пламенем. Незаметно и неслышно спустилась ночь на горы и леса. Сквозь черную сетку ветвей таежных великанов блеснули звезды. Мороз крепчал. Изредка потрескивали стволы деревьев и лед на Тутахезе.

Вскоре закипел наш котелок и, напившись горячего чая, мы принялись устраивать себе постели из широких лап елей. Тайга безмолвствовала, только издалека доносился шум деревьев как рокот морского прибоя. В глубине темной пади кричал филин и его громкое «угу» раздавалось в ночной тишине.

Пригретые огоньком костра, мы, незаметно для себя, забылись и крепкий сон сковал наши уставшие члены. Чудная таежная ночь плыла над уснувшею землей и навевала прекрасные сны и грезы. Однако, холод все же давал себя чувствовать, мы просыпались и, поочередно, подкладывали в костер собранные накануне дрова.

Занявшись как-то этим делом, я услышал невдалеке голос какого-то зверя: он доносился сверху со стороны ближайшего горного хребта, покрытого лесом. Сначала я принял его за голос красного волка, но вскоре к нему присоединился другой, более громкий и могучий. Тогда для меня стало ясно, что это тигры.

Разбуженный мною. П. сел у костра, поеживаясь от холода, и задал мне вопрос: «Кто это кричит?»

«Разве не знаешь! Это – тигры! Сегодня – звериная ночь!» – ответил я, как ни в чем не бывало, увеличивая огонь в костре и набрав снегу в котелок, для приготовления чая.

Не выдавая своего волнения, я наблюдал за своим приятелем и следил за выражением его лица. Оно было спокойно и невозмутимо, очевидно, он мне не верил и принял мои слова за шутку. Но, когда я разложил второй костер, голоса зверей настолько приблизились, что П. перестал сомневаться и видно было по его движениям и тону голоса, что на душе у него не все спокойно. Но, видя мое относительно спокойствие, он старался взять себя в руки и даже начал шутить, напевая вполголоса какую-то песенку.