В дебрях Маньчжурии - страница 34

Солнце склонялось к западу, когда мы вдвоем с промышленником Бобошиным подошли к его зимовью, расположенному в живописном месте распадка, на берегу быстрой горной речушки, шумно катящей свои кристально чистые холодные струи по узкому каменистому ложу. Рев изюбрей уже начался. Голоса зверей раздавались в тишине наступающего вечера и неслись непрерывающимся гулом с обоих склонов горных хребтов и из глубины далеких падей.

Сбросив с себя лишнюю ношу и вещевые мешки, мы наскоро захватили винтовки с патронами и быстро зашагали вверх, по склону хребта, где слышались голоса по крайней мере пяти изюбрей, перекликавшиеся между собой на небольшой сравнительно площади. Голоса то приближались, то удалялись. То грозные и вызывающие, то жалобные и печальные, они производили сильное впечатление среди этой дикой, величественной природы, в суровых горах и девственных первобытных лесах.

Под крики и вопли зверей мы поднялись на перевал, горного хребта, где остановились на обширной поляне, покрытой пожелтевшею травой, окруженною со всех сторон дубовым лесом. Солнце одним своим краем коснулось зубчатого гребня лесистых гор, и вечерние тени поползли по склонам и вершинам скалистого хребта. Из соседнего ущелья повеяло прохладой. Ближайший изюбрь, старый самец, судя по низкому голосу, находился от нас недалеко, и его то мы решили подманить на трубу моего компаньона Бобошина. Я стал на опушке леса, скрытый за густым боярышником, а Бобошин расположился немного в стороне от меня, в лесу и начал подражать реву молодого самца. Сначала изюбрь замолк, очевидно его поразили эти звуки, и он стал вслушиваться и соображать. Так прошло минут пять, затем он снова рявкнул несколько раз и замолк. Труба прозвучала еще два раза, и наступила тишина, нарушаемая только далекими голосами зверей и неясным шумом тайги.

Я стал за закрытием, держа винтовку наготове, всматриваясь в темнеющую чащу леса на противоположной стороне поляны. После минутного молчания труба промышленника издала тонкий призывный крик, ему ответил изюбрь густым угрожающим басом, и слышно было его стремительное движение по чаще к зарослям. Зверь приближался, и вот на светло-жёлтом фоне поляны из темного леса показались фигуры зверей. Это были самки; они шли скромно одна за другой, шевеля своими длинными широкими ушами. Выйдя на поляну, они все сгрудились и остановились, насторожившись. За ними, роя землю, с огромными ветвистыми рогами, вышел самец изюбрь и погнал их снова вперед перед собой, угрожая ударами острых рогов. Выйдя на середину поляны самки снова остановились. Их было шесть штук. Все они повернули свои головы в одну сторону, к чему-то прислушиваясь. Повелитель их, наклонив голову книзу и взрывая землю, обошел вокруг и стал перед своим гаремом в гордую позу, подняв прекрасную голову, увенчанную великолепными рогами. Постояв так некоторое время в ожидании, он начал бить землю передними ногами, при чем изо рта его летела в стороны клубами пена, и горячее дыхание вырывалось из раздутых ноздрей, в виде беловатого пара. Он был великолепен в диком гневе и прекрасен, как художественное произведение бессмертной природы. Я стоял очарованный, любовался этой картиной и забыл о смертоносном оружии, бывшем в моих руках. Только, когда зловещая труба снова прозвучала в чаще леса, я очнулся и вспомнил о реальной и грустной действительности. Страсть охотника победила мечты художника, грозное дуло винтовки вскинулось вверх, и грянул сухой, как удар бича, выстрел. Пораженный насмерть, зверь метнулся вперед, в надежде сделать гигантский прыжок, но упал на колени и потом грузно свалился на бок, судорожно подергивая задними ногами. Самки растерянно заметались по поляне и скрылись в чаще леса.