И остановят время
Глина, жара, песок…
Но, сильный возьмёт лопату
И будет до крови рыть
Землю. Сверху, как вату,
А ниже!.. Но, значит, жить,
Смеяться потом и плакать
От мутной, сырой воды…
Вот так бы влюбиться в слякоть
И в утренние плоды,
Что в жизни давно приелись.
Вон – гоним в запасы сок…
Мне в душу, как в кожу, въелись:
Жара, Мангышлак, песок…
Дождь в пустыне
Вот и грянуло,
Вот и вылилась
Чаша неба,
Вдруг наклонившись.
И пустыня
Как будто выгнулась,
К ливню жёлтому
Прислонившись
Воспалённой,
Горячей кожею…
Зашипел песок вековой…
Зашатался,
Как конь стреноженный,
И упал
Летний зной.
У Азова
Стылый ветер ползёт от лимана,
Где казанка, присев на корму,
Тянет к берегу сеть аламана,
Тарахтя про безрыбье и тьму.
Грустный вечер идёт по причалу
В брезентовке на крупных плечах,
По песку, как по стылому чалу,
Мимо солью поросших корчаг,
Мимо ржавых, погибших посудин,
По морскому погибшему дну…
И никто за разбой не подсуден,
Только треск про гуманность одну!
Пожелание в пустыне
Развалины храма и желтая грусть
Немых и загадочных тысячелетий…
В зрачки, как вместилища вечности, пусть
Войдет новый мир миллионом соцветий!
И там, где песок раскаленный и пыль
Лежат, как останки минувшего века,
До неба поднимется новая быль,
До неба – земные дела человека!
Пусть хлынет из скважин живая вода!
И травы взойдут над пустыней бесплодной,
И строгий потомок уже никогда
Не вспомнит о ней, как о самой голодной!
В год дракона на кишиневском рынке
Все еще с протянутой ладонью
Ходят по базару попрошайки.
И, молясь, как богу, беззаконью, -
Спекулянтов и воришек шайки.
Кишинев клоакою базара
Потягаться может и с Востоком:
Вот потомок вещего хазара,
Честь забыв, торгует кислым соком…
Кровь сочится из коровьей туши.
Рубит ее дальний внук Малюты.
И дерет безвкусицею уши
«Звукозапись» с жаждой инвалюты…
А ряды, ряды полны товара.
Море разношерстного народа.
Говор тысяч, слитый в шум базара,
Запах леса, поля, огорода.
Все здесь, как в одном котле огромном,
В месиво замешано июнем….
Разогреем страсти на скоромном,
Заглянем в бумажники и плюнем.
Дорого! С протянутой ладонью
Жить, как видно, проще попрошайкам.
И молиться легче беззаконью
Воровским и спекулянтским шайкам,
Чем служить Отечеству, закону,
Жить, как прочим, – на одну зарплату,
Посылая жалобы Дракону -
В год его счастливый – супостату.
Столице мимоходом
Скорый поезд промчит мимо станции,
Жарким ветром и дымом обдаст,
Но со мной не нарушит дистанции,
Не возьмет, захолустью отдаст.
Не ропщу, дни промчались столичные,
Праздник сердца стихает в груди,
Но, прости, это все слишком личное,
Коммунальная жизнь впереди.
А вокруг – пустота захолустная,
Вянут дни, как листва на песке,
Вот такая история грустная -
После губ на горячем соске,
После гула сердечного праздника,
После жгучего тока в крови…
Ты прости своего «безобразника»,
Я примчусь, но всерьез позови!
Легенда и предположение
Седую бороду тумана
Огладил ветер, как рукой
Купец, отстав от каравана,
С тревожной думой над рекой:
Как перейти, и что с товаром?…
Не утонуть бы невзначай…
Река всходила легким паром,
Как будто в ней – горячий чай…
Эх, будь что будет, раздеваюсь! -
Решил рискнуть собой купец,
Снял шаровары, отдуваясь,
И вдруг услышал: «Вот глупец!..
Смотри, когда в спасенье веришь,
И по воде сухим пройдешь,
А нет – то глубь до дна промеришь
И мокрым брода не найдешь!..»
Шел по реке купцу навстречу
Христос… рассеялся туман,
И пал купец без дара речи,
Не веря в зрительный обман.
Ты не Христос, а наважденье! -
