По запаху свежей корицы на Измайловском бульваре на закате – когда там еще пользовались корицей.
По диафильмам.
По какой-то всамделишной радости, которая точно случалась в моей жизни.
По ощущению счастливой принадлежности месту, времени или даже человеку.
По ощущению защищенности и безопасности.
По спокойному еженощному сну.
По времени, когда можно было быть ребенком, не пытаясь им не быть.
По творчеству.
По запаху дома.
По лицею, каким я его помню.
По МГУ и нашим ужасно важным и никому не нужным предметам.
По вытаскиванию себя по утрам из постели раньше родителей, чтобы попасть в ванную и ни на кого не наткнуться.
По тому, как я влюблялась.
По Парижу, когда все еще было не зря.
По здоровью.
По всему тому, что нелегко далось, и еще больше – по тому, что не далось вообще.
По возможности позволять себе быть беспечной.
По чувству, когда и хочешь иметь детей, и боишься случайно забеременеть.
По ощущению чуда.
По мгновению до.
Выпал снег
Восторги населения не поддаются описанию – особенно местных из Индии и Пакистана. Хором (и задорно подмигивая) сообщают, что уж мне-то к снегу не привыкать. А глаза бы мои на него не глядели. Боюсь только, что накроется все функционирование королевства медным тазом, если осадки не прекратятся в ближайшее время.
Про ДСВ
Вяжу на День Святого Валентина большую круглую красную салфетку с сердцами. Чтобы я знала, как я меня люблю. Упиваюсь жалостью к себе, проще говоря.
Но салфетка получается прелестная. Довяжу и украшу прикроватный столик.
* * *
Иногда жалею, что во мне – ни капли еврейской крови.
Почему-то тянет в Тель-Авив восстанавливать корни, которых у меня нет.
А что, было бы замечательно. Из меня бы получилась чудесная еврейка. Готовлю прекрасно, уболтать могу любого, и очень хочу большую, теплую, любопытную семью.
Про девочек
Почему-то люблю читать сообщество для беременных.
Это как в детстве, ходишь с родителями по хозяйственному магазину и смотришь – вот такая чашечка у меня будет дома, вот такая стиральная машинка, вот такая кроватка. Это уже про свой дом.
А еще в Сочи, мне лет двенадцать – еду в желтой газели-маршрутке, тепло, лето, шлепки на ногах, пятки пыльные. И садится какая-нибудь юная мама с детенышем. Детеныш в платьице (или в шортиках, если мальчик), а у мамы такой маленький потрепанный летний кошелечек на молнии. С бабочками. Она детеныша держит на коленках, а сама вынимает и передает монетки за проезд. И до того это уютно, не передать.
И вот я начинаю думать, что когда вырасту, обязательно такая буду. Прямо восемнадцать исполнится, и тут же квартиру сниму и ребенка заведу. А потом думаю, квартира-квартирой, а для ребенка еще один участник нужен. Ну тогда в крайнем случае удочерю.
Впрочем, это было не от желания играть в куклы. С куклами у меня как-то по жизни не складывается.
Хотелось стать участником всех этих моментов. Когда выбираешь обстановку для дома, когда едешь с дочкой на пляж и платишь за проезд, когда в поезде на нижней полке можешь прислониться к чьему-то плечу – и закрыть глаза. Когда пишешь в сообществе про свои микро-ощущения и макро-страхи. И вас таких много.
Это, в общем, даже не фаза жизни, которой я завидую, а, скорее, какие-то эпизоды женского бытия, мне не особо доступные.
Прошу прощения, если слишком личное. Но про общественно-животрепещущее сейчас кто только не пишет. И все одно и то же.
Немного эмигрантских размышлений
