В двух шагах от края - страница 5

– Прощай, Линкс! Уже почти утро, тебе надо придумать достойную речь для гостей на твоей свадьбе! –без очков парень казался по-детски беззащитным, глаза у него оказались слегка миндалевидные и не то светло-карие, не то темно-серые, -иди отсюда, Ида, тебе не надо этого видеть.

– Но это глупо! – я инстинктивно протянула руки ему навстречу, – почему я должна жить, а ты умереть? Зачем ты раздаешь советы, если сам им не следуешь?

– С такими проблемами, как у тебя, Линкс, я бы даже и не помышлял о смерти, -парень грустно усмехнулся в ответ, – но у меня все намного сложнее и я не хочу это обсуждать. Просто сделай, как я сказал, и у тебя все будет хорошо. Обещаешь?

Я отчаянно замахала обеими руками и незаметно сделала один крошечный шажок вперед. Нет, так не пойдет. Одно дело, самой совершить самоубийство, а другое наблюдать, как у тебя на глазах живой человек превращается в фарш и не пытаться остановить это безумие.

– Ты меня не остановишь! –его голос звучал ровно и уверенно, в нем не было ни сомнения, ни страха, только безысходная решимость довести задуманное до конца. Именно столкнувшись с его спокойным, поразительно ясным взглядом я осознала, что уже ничего не смогу сделать, но ведомая непреодолимым желанием предотвратить неизбежное, приблизилась к нему еще на несколько шагов. Но парень внезапно развернулся ко мне спиной, обхватил голову руками и молча исчез в темноте.

Липкий, густой, словно патока, ужас сковал меня прочными нитями незримой паутины, меня будто парализовало, я не слышала ни удара тела об асфальт, ни предсмертного крика, только этот сумасшедший гул в ушах, застилающий сознание. Мне было почти физически больно, все внутри кровоточило и саднило, настоящие, человеческие эмоции серной кислотой разъедали пластмассовый корпус механической куклы, обнажая розовую плоть человеческой души. Непривычная, никогда доселе неизведанная боль заставляла меня стонать и корчиться, меня ломало и выворачивало наизнанку, и в этих нестерпимых муках рождалась новая Ида Линкс. А ценой ее рождения стала нелепая смерть незнакомого парня, от которого остались только лишь растоптанные в пыль очки и внезапно обретенный смысл жизни.

Я и сама не знала, почему мне так важно взглянуть вниз. Увидеть его мертвым, но запомнить живым. Я клянусь все сделать так, как ты сказал, я обещаю тебе. Ты не напрасно прожил в этом мире на полчаса дольше, чем планировал, я докажу тебе это, обязательно докажу.

Мало того, что пережитое потрясение сказалось на моем вестибулярном аппарате далеко не лучшим образом, так еще и набежавшие слезы явно не способствовали улучшению видимости. Я шла по крыше на негнущихся ногах и никак не могла дойти до края. А потом твердая почва и вовсе куда-то пропала, и только провалившись в узкий, дурнопахнущий туннель, я вспомнила легкомысленно пропущенное мимо ушей предупреждение об открытой вентиляционной шахте.

ГЛАВА III

Непостижимым образом мне удалось сгруппироваться в процессе падения и на лету зацепиться в кровь ободранными пальцами о неизвестного происхождения выступ на внутренней стенке вентиляционной трубы. Однако, на этом удача напрочь закончилась, и я вынуждена была с прискорбием констатировать полную невозможность дальнейшего продвижения как вверх, так, собственно, и вниз.

Как жильцы новенькой, в общем-то, многоэтажки ухитрились за такой короткий срок загадить вентиляцию до стадии тотальной непроходимости, мне оставалось только лишь предполагать, но мое нынешнее положение застрявшего в дымоходе Санта-Клауса совершенно не способствовало построению логических цепочек. Более того, отсутствие возможности пошевелиться и постепенно усиливающаяся боль в исцарапанных конечностях, провоцировали неуправляемый приступ паники, а уменьшение поступления кислорода в мозг, вызванное преобладанием в окружающей атмосфере прогорклых запахов пережженного на паре сотен сковородок жира так и вовсе вызывало тошнотворно-размытые галлюцинации, плавно перерастающие в сумрачное помутнение рассудка. Я уже видела свои скелетированные останки, обнаруженные несколько месяцев спустя сотрудниками коммунальных служб, наконец-то прислушавшихся к слезным мольбам жильцов о прочистке внезапно засорившейся вытяжки, белые кости, закопченные в чаду кипящего жира, истлевшая одежда и опознание по сохранившимся украшениям… А до этого муки голода и удушья, постепенное угасание разума и медленная гибель молодого и сильного тела…