– Ну вот. Еще и обманываешь себя.
– А может это ты обманываешь себя, Гастон, – бросил от верстака Анхель.
– Я всегда предельно честен. Как с самим собой, так и с окружающими.
– Да, тут ты прав. Ты действительно честен. Но, может быть, это происходит без твоего ведома. Ну, например, ты убежден, что твоя помощь необходима Герте, и что она без нее не проживет. Что если это не так? Что если это просто твое мнение? Ошибочное мнение. Что если она не так беспомощна, как ты считаешь? А, может быть, ей просто нужно немного свободы, а? Чуточку меньше заботы. Или, может быть, обманом является то, что ты уедешь и не сможешь защищать нуждающегося в твоей защите важного, очень важного человека.
Гастон терпеливо слушал слова мастера, глядя ему прямо в глаза своим безразличным, ничего не значащим и не означающим взором. Он как будто отсутствовал тут в этот момент, или же прекрасно знал, что именно скажет Анхель в следующую секунду.
– Прошу меня простить, мастер, но вы это серьезно? – сказал он, – по-моему, вы тоже обманываете себя. Или вы забыли, кто и как относится к этой девочке со всеми ее странностями.
– Нет, Гатсон, я не забыл. Эта девочка, если ты забыл, могущественнее девяносто девяти целых и девяносто девяти сотых процентов людей на этой планете. Она совсем не так беспомощна, какой ты ее считаешь.
– Все верно, мастер, вот только волнуют меня не все эти люди, а та самая сотая доля процента. Именно в нее входит он.
Вверху под самой крышей что-то зашуршало, затем послышался звук открывшегося окна, на долю секунды тень окутала амбар, и через несколько мгновений с высокого стога у стены неторопливо спрыгнул еще один молодой человек. Он был не такой высокий, как Гастон, не такой статный и спокойный. Скорее наоборот, его небольшие темные глаза бегло перемещались по помещению, на мгновение задерживаясь на каждом из присутствующих, он двигался резко и порывисто, и даже его массивная грудь вздымалась от дыхания гораздо чаще, чем это было необходимо. В тени его силуэт вполне мог сойти за очертания какого-то дикого зверя, вроде крупной гориллы, кое-как стоявшей прямо на ногах. Молчание повисло в воздухе на долгие и тяжелые секунды. Взгляд вновь появившегося юноши остановил свое судорожное путешествие на Гертруде, казалось, полностью слившейся со старым креслом, в спинку которого она с силой вжалась. Казалось, что весь огромный мир сжался вокруг девушки.
– А, Бруно, мы уже заждались тебя, – сказал Анхель вошедшему и сделал шаг в его сторону.
Он хотел было протянуть руку, чтобы поприветствовать юношу, но тот молниеносным движением извлек из-за пояса какой-то длинный тонкий предмет и резким взмахом руки направил его на шедшего ему навстречу мастера. Но Анхель был готов именно к такому повороту событий, он обернулся вокруг своей оси, уйдя в сторону с траектории удара, а через мгновение оказался за спиной Бруно, схватив его за запястье вооруженной руки. Он потянул вверх руку, юноша согнулся, вскрикнув от боли, выронил предмет на пол. Анхель, все еще сжимая крепкое и широкое запястье, нагнулся и поднял свободной рукой тонкую палку длинной около двадцати сантиметров.
– Хм, интересно, – промолвил он, подняв выкрученную руку еще немного выше, как бы случайно, отчего Бруно снова издал жалобный писк, – очень интересно. Отличная концепция, концентратор. Что это, волшебная палочка? Интересно, но не слишком оригинально, как по мне.
