– У тебя от холода что-то в голове переклинило, или ты всегда такая? – он шутил над ней так, словно бы получил для своих забав новую живую игрушку, и продолжал бы веселиться и дальше, если бы лицо Эмили вдруг не стало бледней его собственного. Без особой на то причины Кари предал этому слишком большое значение. – Ладно, я, кажется, переборщил.
Фолк поднялся с места и тут же засуетился. В одном углу собрав спальник, матрац и все имеющиеся одеяла, Кари над головой поднял руки и встал в свете одной из ламп. Эмили могла бы подумать, что он раскаивается, но ей ещё не доводилось видеть того, чтобы фолки хоть о чём-то сожалели.
– Понимаю, я выгляжу как маньяк, да и веду себя соответствующе, и ты правильно делаешь, что боишься меня, но у меня и в мыслях нет причинить тебе вред. – Он пытался не пугать её, что у него всё никак не выходило. – Это мой первый опыт личного знакомства с человеком. До этого я с вами лишь работал.
Кари был ужасно сконфужен, но не потому, что заметил за собой ошибку. Просто Эмили оказалась другой. Она явно была не такой, какой он её представлял. Если люди знают об этом мире куда больше, чем фолки, то почему они могут позволять самим себе быть слабыми? Кари всегда считал, что люди крепки и резки, словно острые камни на дне расщелин. Один неверный шаг у самого обрыва – и ты покойник. Если они так могущественны, что в любой момент могут сломать его, то лучшим решением будет защитить себя ещё до возможной схватки. Но этот человек был другим. Раньше их страх Кари замечал только в кино, и Эмили ни капли не была похожа на всех известных ему актрис. Они никогда не запинались так же часто, как и она, не смотрели на него полными слёз ужаса глазами и уж тем более не отворачивались лицом к стене так, будто бы он оказывался лишним в собственном доме. Лишь единожды раньше Кари доводилось встречать кого-то столь человечного, и Эмили вела себя совсем не так, как он. Всё это выглядело до странного неправильным. Словно бы человек и фолк совершенно ничем друг от друга не отличались.
Эмили не нашла иного выхода, кроме как без лишних церемоний принять предложенное ей место на одиноком надувном матраце. Жёлтые огни рябили в глазах, а продолжавший оставаться всё таким же пристальным взгляд Кари начинал действовать на нервы, но ничего иного ей и не оставалось. Эмили пришлось лишь тихо смириться с прославленной фолковской гостеприимностью. За ней придут. Обязательно придут, но, похоже, будет уже слишком поздно. Эмили скорей выйдет без ботинок и куртки под открытое небо Вайнкулы, чем пробудет с ним ещё хотя бы сутки. В такие моменты ей как никогда не хватало привычного кабинета, вороха бумаг и нескольких смятых пластиковых стаканчиков из-под кофе, которыми всегда был полон её стол. Сегодня эта старая любовь стала казаться нездоровым пристрастием. Ведь перемены Эмили Брамс любила даже меньше нестерпимого холода, а изменения, обещанные ей Кари, грозили перерасти в самую настоящую революцию.
Прошло достаточно времени, прежде чем она смирилась со своей незавидной участью и приняла спящий вид для того, чтобы Кари не осмелился с ней заговорить. Обрывки его фраз продолжали эхом повторяться в её голове, да так настойчиво, что ей начинало казаться, будто бы он на самом деле шепчет их прямо у неё над ухом. Эмили впервые столкнулась с подобным. Кто-то осмелился использовать в её сторону худшее выражение, какое она только могла себе представить.
