– Для Бога нет грехов больших или меньших, зато он всех прощает по вере их и покаянию, посылая на верующих в него свою благодать.
– И на меня пошлёт?
– Пошлёт. И, знаешь, что? Запомни на всякий случай адрес, я тебе сейчас скажу… Ты можешь прийти по нему в любое время и получить помощь. От тебя не отвернуться.
Вдруг за дверью послышались голоса и через минуту в их палату вошли мужчина и женщина в белых халатах и в марлевых масках. К этому времени пациентки палаты, быстро переглянувшись и даже не сговариваясь, уже лежали каждая в своей кровати, старательно делая вид, что они спят безмятежным детским сном.
– Пациентку срочно подготовить к операции. Объявить карантин и освободить палату от посторонних. – Скомандовал через маску мужчина.
– А что случилось? – Вслед за ними вбежала дежурная медсестра. – Почему такая срочность?
– Потому что, взяв у пациентки анализы, мы обнаружили страшный вирус – похуже бешенства. Вы вообще в курсе, как она сюда попала?! На милицейской машине, убив предварительно двух мен… милиционеров, разбила четыре машины. – Добавила авторитетным и ужасно знакомым Марине голосом женщина.
– И что вы собираетесь делать? – Медсестра на всякий случай прикрыла рот ладошкой и старалась не дышать.
– Действовать нужно быстро, чтобы не дать вирусу распространиться. Быстро все вон. – Оставил за собой последнее слово мужчина.
Началась жуткая возня – помогая вяло сопротивлявшейся Геннадии Кондратьевне выйти из палаты и быстро покинув её сами, оставив за плотно прикрытой дверью лежащую с закрытыми глазами с заполненной под завязку ужасом душой Марину и двух людей в масках и белых халатах, медсестра и помогавший всё это время ей дежурный милиционер получили уже через дверь последнее распоряжение:
– Никому не входить, чтобы не случилось. Отвечаете, сержант, головой!
Продолжая лежать с закрытыми глазами, Марина начала по совету Геннадии Кондратьевны молиться: «Боже, ты ведь спасал меня всё это время. Спасибо тебе. Большое-большое! Помоги мне, пожалуйста, и сейчас…»
– Раздень её! – Тихо, но грубо рявкнул мужской голос.
На ней тут же стали разрезать и без того рваную, ночнушку.
– Осторожней! Не хватало ещё, чтобы она проснулась. – Продолжал наставлять мужчина.
– Это вряд ли… Клаус достаточно влил ей снотворного в кофе. Странно, что она ещё так долго продержалась и отрубилась только в ментовской машине… И чего он на рожон полез – был бы живой и с деньгами.
– Меньше болтай. А Клаус должен был понимать – не первый день в комитете, что против системы и начальства лучше не переть. Ну и где у неё татуировка эта?
– Значит, на спине или заднице. Давай переворачивай её, пока кто-нибудь бурную деятельность не организовал.
Когда совместными усилиями они уже более осторожно перевернули девушку на живот, она чуть приоткрыла один глаз, чтобы хоть немножко сориентироваться в обстановке.
– Вот, смотри… – услышала она снова неприятный женский голос. – И где, интересно, здесь Центр? Что это вообще за чушь?! – Женщина, судя по интонации, аж скривилась от непонимания и несогласия с увиденным.
– Чип должен быть в Центре…
– Это я знаю… знать бы ещё где это… По логике – в центре…
– Да мне вообще проще с неё всю кожу содрать, нежели разбираться.
– Нельзя. Кожа должна быть живой, иначе чип может повредиться.
– Чушь!
– Готов проверить?! – В голосе женщины было столько угрозы, что даже Марина внутренне вся содрогнулась.
